В чём марксизм устарел

До сих пор популярно рассмотрение марксизма как теории, вскрывшей эксплуатацию человека человеком, верно спрогнозировавшей развитие мировой экономики, а также как революционной теории, благодаря которой большевики пришли к власти. На конец XIX века основоположники марксизма во многом актуально описали фрагмент экономической системы, существовавшей к тому моменту – фрагмент, связанный с промышленным производством. Многими положениями этой теории воспользовались большевики для захвата власти в России. Однако на сегодняшний день описание экономики марксистами устарело, прогнозы по большей части не сбылись, а большевики пришли к власти скорее за счёт внесения серьёзных изменений в теорию, некоторые из которых ей противоречили. В данной статье мы докажем этот тезис, чтобы в дальнейшем эффективнее пытаться нащупать альтернативный вектор развития для социал-демократического движения.

Что такое марксизм

Давайте для начала определимся, что такое марксизм. Большая российская энциклопедия говорит, что это «течение в социально-политической, философской и экономической мысли со 2-й половины 19 века, представляющее собой широкий спектр различных доктрин, исходящих из идей Карла Маркса и Фридриха Энгельса (важнейшими из них являются материалистическое понимание истории, критическая теория накопления капитала и «научный социализм» как концепция революционного преобразования общества)»¹. По определению энциклопедии Britannica, марксизм — это «совокупность доктрин, разработанных Карлом Марксом и, в меньшей степени, Фридрихом Энгельсом в середине 19 века. Первоначально она состояла из трёх взаимосвязанных идей: философской антропологии, исторической теории, а также экономической и политической программы»². В целом же мы можем сказать, что марксизм — это совокупность социально-политических, философских и экономических доктрин, разработанных Карлом Марксом и Фридрихом Энгельсом, а также их развитие и разработанная в соответствии с ними программа экономических и политических действий.

Диктатура пролетариата – это не будущее развития общества

Карл Маркс признавал следующее:

Что касается меня, то мне не принадлежит ни та заслуга, что я открыл существование классов в современном обществе, ни та, что я открыл их борьбу между собою. Буржуазные историки задолго до меня изложили историческое развитие этой борьбы классов, а буржуазные экономисты – экономическую анатомию классов. То, что я сделал нового, состояло в доказательстве следующего: 1) что существование классов связано лишь с определёнными историческими фазами развития производства, 2) что классовая борьба необходимо ведёт к диктатуре пролетариата, 3) что эта диктатура сама составляет лишь переход к уничтожению всяких классов и к обществу без классов³.

Если первое из этих положений может рассматриваться как исторический анализ, второе и третье вызывают сомнения, поскольку больше похожи на пророчества, чем на реальное видение развития ситуации. Как Карл Маркс видел осуществление этих положений на практике? Он считал, что диктатура пролетариата будет осуществлена сначала в наиболее промышленно развитых странах:

Страна, промышленно более развитая, показывает менее развитой стране лишь картину её собственного будущего… Общество, если даже оно напало на след естественного закона своего развития, — а конечной целью моего сочинения является открытие экономического закона движения современного общества, — не может ни перескочить через естественные фазы развития, ни отменить последние декретами⁴.

Что мы видим на практике? В самых промышленно развитых странах протестное движение вынудило элиты пойти на компромисс. Диктатуры пролетариата не случилось. Более того, когда в странах третьего мира начали появляться промышленное производство и, соответственно, широкие массы промышленных рабочих (Япония, Южная Корея, Китай, Тайвань), там также не развилась диктатура пролетариата (в Китае развилась диктатура номенклатуры). Теория Маркса пошла во вред социал-демократическому движению в XX веке в Европе, когда некоторые социал-демократы, по словам Карла Поппера, «покинули рабочих в беде. Они не знали, что делать. Они ждали обещанного самоуничтожения капитализма»⁵. Хорошо, что большинство социал-демократов всё же перестроились на демократические рельсы и смогли добиться значительных достижений.

Диктатуру пролетариата не стали ждать и пытались осуществить в СССР, но получилась диктатура номенклатуры — более подробно мы разбирали крах теории диктатуры пролетариата отдельным материалом. Соответственно, никакого общества без классов не вышло. Следует признать, что два основополагающих тезиса марксизма на практике провалились.

Недосказанность термина «пролетарской революции»

Вопреки устоявшемуся и популяризованному в СССР мнению о том, что социалистические революции — «пролетарские» и их делает пролетариат, и теория, и практика социалистической революции разрабатывались и проводились в жизнь вовсе не пролетариями. Создатели марксизма Карл Маркс и Фридрих Энгельс не были рабочими. Это подтверждал и Владимир Ленин:

Учение же социализма выросло из тех философских, исторических, экономических теорий, которые разрабатывались образованными представителями имущих классов, интеллигенцией. Основатели современного научного социализма, Маркс и Энгельс, принадлежали и сами, по своему социальному положению, к буржуазной интеллигенции⁶.

Не были пролетариями и основатели РСДРП. На I съезде партии, который её основал, «часть делегатов выступила против наименования партии рабочей. Мотивировалось это тем, что фактически в социал-демократические организации входит пока немного рабочих. Мнения разделились. Большинством пяти голосов «против» съезд утвердил название «Российская Социал-Демократическая Партия». Слово «рабочая» было включено в него уже после съезда, при составлении Манифеста, с согласия двух членов ЦК»⁷.

В дальнейшем, когда большевики превратились в «партию профессиональных революционеров» в соответствии с концепцией Владимира Ленина, революционная деятельность членов партии стала оплачиваться из партийной кассы (откуда большевики брали финансирование, будет отдельная статья), чтобы они не отвлекались на основную работу и могли посвятить всё свое время революции, как и задумывалось Лениным в работе «Что делать?». С этого момента ударное ядро партии большевиков стало по большей части состоять из интеллигенции – людей, получающих деньги за умственный труд.

Вдруг к рабочему являются интеллигенты… …и заявляют: «Твоя точка зрения – вовсе не твоего класса. Мы, интеллигенты, научим тебя твоему классовому интересу».

Не странно ли? Не только странно, но подозрительно…

…В самом деле: какая точка зрения у рабочего? Он хочет повысить свой заработок и улучшить условия труда. За это он готов вести борьбу, объединившись с другими рабочими. Так чем это не классовый интерес рабочего?

«Это тред-юнионизм, — стращают непонятным, но, видимо, ругательным словом интеллигенты, — Это предательство интересов рабочего класса!»

В чём же эти интересы, по словам явившихся интеллигентов? Оказывается, в том, чтобы к власти в государстве пришла руководимая ими, интеллигентами, партия. Позвольте, чей же классовый – или групповой – интерес эти интеллигенты стараются «привнести» в сознание рабочего: его или свой собственный?⁸

Социалистическими революциями руководит коммунистическая интеллигенция (хотя осуществляется революция также союзными интеллигенции классами – так, Зимний в Петрограде и Кремль в Москве штурмовали рабочие и крестьяне, в качестве солдат и матросов). Коммунистическая интеллигенция может быть поддержана рабочими, крестьянами – разными угнетёнными классами – и может быть рекрутирована из разных классов, даже из буржуазии. Путём привнесения сознания, которого мы коснёмся дальше в этой статье, когда будем говорить о материализме.

Может быть, в России был сформирован мощный рабочий класс, промышленный пролетариат, о котором говорил Карл Маркс, и Россия созрела для социалистической революции по канонам марксизма? По данным Всеобщей переписи населения Российской Империи 1897 года, общая численность рабочих составляла около 3 миллионов человек⁹ при общей численности населения в 129 миллионов человек. Сельское население в 1908-1914 годах составляло 85% от общего в России¹⁰. Если мы будем проводить полномасштабное исследование, то увидим, что ни в руководстве партии большевиков, ни в населении страны пролетариат не играл ведущей роли, являясь вспомогательной и союзной силой. Поэтому разговоры о пролетарской революции или о том, что социал-демократическая партия должна быть пролетарской, ведут к тому, что практика на такой теории сегодня будет провальной. С объективной реальностью они не соотносятся.

Пролетарские революции происходили в отстающих, а не передовых странах

По логике марксизма, социалистическая революция должна начаться в наиболее промышленно развитых странах — там, где пролетариат составляет значимую часть населения. Вот что писал по этому поводу Фридрих Энгельс:

Коммунистическая революция будет не только национальной, но произойдёт одновременно во всех цивилизованных странах, т. е., по крайней мере, в Англии, Америке, Франции и Германии. В каждой из этих стран она будет развиваться быстрее или медленнее, в зависимости от того, в какой из этих стран более развита промышленность, больше накоплено богатств и имеется более значительное количество производительных сил. Поэтому она осуществится медленнее и труднее всего в Германии, быстрее и легче всего в Англии. Она окажет также значительное влияние на остальные страны мира и совершенно изменит и чрезвычайно ускорит их прежний ход развития. Она есть всемирная революция и будет поэтому иметь всемирную арену¹¹.

Однако в реальности оказалось, что развитые страны обладают достаточным запасом прочности и капиталов, чтобы улучшать условия жизни большей части населения. В итоге революция по Марксу там не имеет шансов на успех. Как пишет исследователь Михаил Восленский:

Возникли и укрепились профсоюзы, защищающие экономические права трудящихся; было признано и осуществлено право на забастовку как средство борьбы за улучшение условий труда; безработные уже не были обречены на нищенство, а стали получать гарантированное пособие в размерах, обеспечивающих существование; трудящиеся получили возможность свободно менять своих хозяев-нанимателей и даже эмигрировать в другие страны. Все эти новшества отнюдь не создали идеального общества, но они, несомненно, ограничили эксплуатацию, способствовали значительному улучшению условий труда и повышению жизненного уровня трудящихся. Надо подчеркнуть, что это не результат гуманности капиталистов, а заслуга рабочего движения и в немалой степени – заслуга идей Маркса¹².

Мы выше уже упоминали, что революцию делает не пролетариат, а различные классы под руководством части интеллигенции. Это подтверждается общественным строем тех стран, где социалистические революции свершились – большая часть этих стран была ещё не развитыми экономиками с ощутимой долей рынка и буржуазии, а полуфеодальными. Подробно это рассмотрел тот же Михаил Восленский в книге «Номенклатура»:

В начале книги уже упоминался составленный Энгельсом перечень тех стран, где в соответствии с этой теорией должны были произойти в первую очередь пролетарские революции: Англия, США, Франция и – с некоторым запозданием – Германия.

А вот где в действительности произошли «пролетарские революции»: Россия, Монголия, Тану-Тува, Болгария, Югославия, Албания, Польша, Румыния, Венгрия, Чехословакия, Восточная Германия, Северный Вьетнам, Северная Корея, Китай, Куба, Южный Йемен, Южный Вьетнам, Камбоджа, Лаос, Ангола, Эфиопия, Мозамбик, Гренада, Афганистан.

<…>

Выявляется любопытная закономерность: «пролетарские революции» произошли только в слаборазвитых странах. В Европе, за исключением Югославии и Албании, эти революции победили лишь в условиях прямого советского военного или политического вмешательства. В то же время в наиболее развитых странах капитализма, несмотря на полную свободу деятельности коммунистических партий и других групп, надрывно призывавших к «пролетарской революции», никаких революций не было.

Закономерность, следовательно, такова: чем выше уровень развития производительных сил, тем меньше шансов для «пролетарской революции». Это антимарксистская закономерность, однако она не перестаёт быть многократно проявляющейся и не знающей исключений закономерностью. Пролетарские революции в развитых странах, предсказанные Марксом, не происходят¹³.

Интересно, что в развитых странах к власти стали приходить социал-демократы, а вовсе не коммунисты, что показывает, какое из двух движений действительно является прогрессивным. Бывший секретарь Иосифа Сталина Борис Бажанов, бежавший из СССР и поэтому имевший возможность свободно печататься, также быстро, задолго до своего побега, заметил несоответствие классовой природы социалистических революций с принципами марксизма:

Я стараюсь углубить свои познания в области марксистской теории. Что бросается в глаза, это то, что российская социальная революция произведена вопреки всем теориям и предсказаниям Маркса. И на «капиталистическом» Западе эти прогнозы полностью опровергнуты жизнью – вместо предсказанного жестокого обнищания пролетариата происходит постоянный и невиданный прежде подъём жизни трудящихся масс (я вспоминаю, что по знаменитой докладной записке маршала Бобана Людовику XIV в то время пятая часть населения Франции умирала от болезней, не от старости, а от голода; я сравниваю это с началом XX века и уровнем жизни рабочих на Западе). И уже никак не видел Маркс социальной революции в России, где 85% населения были мелкие собственники – крестьяне, а рабочих было – смешно сказать, немногим более 1% населения (в 1921 году население Сов. России в тогдашних пределах равнялось 134,2 миллиона; индустриальных рабочих было 1 миллион 400 тысяч; эти цифры взяты из официальной истории КПСС, том 4, стр. 8, год издания 1970)¹⁴.

Один из важнейших принципов марксизма – прогноз на переход к диктатуре пролетариата в развитых странах – на практике оказался ошибкой.

Крайне низкая вероятность мировой революции

Поскольку в индустриальных странах пролетарской революции не произошло, из этого проистекает другая проблема. Получается, что социалистические революции происходят не вследствие развития экономики и повсеместного вытеснения новыми формами производств старых, а в случае совпадения большого количества факторов — неграмотной политики государства, мощных коммунистических партий в стране и так далее (в будущем мы постараемся рассмотреть отдельным материалом, в каких случаях происходят революции). Совпадения всех этих факторов сейчас непросто дождаться даже в одной стране, если же говорить о том, чтобы такая ситуация сложилась во всех странах в течение сравнительно небольшого времени, то шансы этого близки к нулевым. Они были бы более высокими в том случае, если бы коммунистические режимы показали большую жизнеспособность по сравнению с демократиями, однако произошло обратное — многие эти режимы развалились куда раньше, чем коммунистам удалось получить власть на большей части земного шара.

Поэтому мировая коммунистическая революция оказалась практически неосуществимым процессом, и в итоге не состоялась. Предположим, что для этого требуется создать такие формы производства и владения собственностью, которые будут более конкурентоспособны, чем нынешние, но пока что они не созданы. Но на данный момент мы можем говорить лишь о том, что возможна мировая демократическая революция — так как демократия доказала свою жизнеспособность и даже большую эффективность по сравнению с авторитаризмом, и количество демократических режимов существенно выросло со времён XVIII века. Однако нельзя будет утверждать, что возможен приход к власти какой-либо одной политической силы (например, социал-демократов) во всех странах одновременно, так как демократия жизнеспособна в том числе благодаря предоставлению гражданам альтернатив и сильной оппозиции. Вероятность этого существует, но она крайне мала.

Государство не отмирает после социалистической революции

Теории Маркса и Энгельса являются — наряду с другими теориями и учениями — важной отправной точкой рабочего движения. Тем не менее воздействие этой политической программы было весьма ограниченным — очевидно, потому, что Маркс и Энгельс в своем анализе не учли — или не могли учесть — ряд очень важных факторов. Прежде всего речь идёт об отношении социализма к государству¹⁵.

Из невозможности осуществления мировой коммунистической революции вытекает ещё одна проблема – без этого государство в одной стране не сможет отмереть, как того предполагает марксизм. В окружении других государств (зачастую консервативных) оказывается нужным и своё государство, хотя бы как гарант от внешней угрозы. Однако существует множество других факторов, которые делают упразднение государства не прогрессивным шагом, а откатом к догосударственным формам развития человечества, что мы разобрали здесь.

Не диктатура пролетариата, а диктатура номенклатуры

Как оказалось, мало запретить людям быть дворянами и буржуазией, чтобы перейти к обществу без эксплуатации. Советский марксизм не рассматривал в качестве эксплуататорского класса номенклатуру – это приводит к тому, что тогда смысла в таком марксизме мало. Однако феномен номенклатуры настолько важен и настолько мало освещён, что мы посчитали необходимым написать целую серию статей о советской номенклатуре, где доказываем, что это класс не только такой же эксплуататорский с точки зрения марксизма, как капиталисты, но и менее нравственный и гораздо менее эффективный в качестве организатора производства. В целом произошло то, о чем предупреждал Михаил Бакунин:

Итак, с какой точки зрения ни смотри на этот вопрос, всё приходишь к тому же самому печальному результату: к управлению огромного большинства народных масс привилегированным меньшинством. Но это меньшинство, говорят марксисты, будет состоять из работников. Да, пожалуй, из бывших работников, но которые, лишь только сделаются правителями или представителями народа, перестанут быть работниками и станут смотреть на весь чернорабочий мир с высоты государственной, будут представлять уже не народ, а себя и свои притязания на управление народом. Кто может усомниться в этом, тот, совсем не знаком с природою человека¹⁶.

Более сложные формы владения и организации в производстве

Марксизм рассматривает классическую модель противостояния «капиталист – рабочий». Однако существует множество форм владения собственностью на средства производства, которые нарушают эту модель, делая её верной лишь частично, а частично – неверной. Например, рабочий может быть акционером компании, и тогда ему идёт часть прибавочной стоимости. Или вместо капиталиста мы можем иметь множество мелких держателей акций. Иногда собственностью может владеть и государство, тогда в экономическую жизнь общества включается бюрократия. Случаются и ситуации, когда наёмный работник сам использует наёмный труд – допустим, домашнюю работницу, либо личного помощника – и в таком случае становится непонятным, пролетарий ли он или буржуа.

Возьмите следующий случай. Какой-нибудь заводской мастер садится в поезд, который ведёт машинист, и едет посмотреть, как подвигается строительство дома, который возводит для него строительная контора. К какой из этих строго разграниченных категорий принадлежит этот мастер – к нанимателям или нанимаемым? Всё это – сплошная чепуха¹⁷.

В общем, из-за того, что марксизм рассматривает лишь одну из моделей отношений, причём в чистом виде встречающуюся не так уж часто в современной экономике, эта теория является устаревшей. И невозможно создать теорию, которая бы уместила в одно простое противопоставление сущность современной эксплуатации. Профессор Кембрижского университета, лауреат премии Мюрдаля Ха-Джун Чанг подтверждает то, что формы владения и управления собственностью и бизнесом изменились по сравнению с XIX веком радикально:

Сегодня владельцы и управляющие большинства производственных компаний – это не физические лица, то есть корпорации. «Лицами» их можно назвать только в юридическом смысле. В свою очередь, они принадлежат к множеству людей, которые покупают их акции и совместно владеют ими. Но владение акциями не делает вас капиталистом в классическом смысле слова. Если вам принадлежит 300 из 300 миллионов акций Volkswagen, это не значит, что вы можете прилететь на завод, например, в Вольфсбурге, что в Германии, и начать давать указания «своим» работникам на «своей» фабрике относительно того, что касается одной миллионной части их рабочего времени. Владение предприятием и управление его деятельностью в крупных компаниях разделены.

В большинстве крупных корпораций сегодняшние владельцы несут за них ограниченную ответственность. В обществах с ограниченной ответственностью (ООО) или публичных акционерных обществах (ПАО), если в организации что-то пойдёт не так, акционеры потеряют только деньги, вложенные в их акции, и на этом всё закончится. Во времена Смита большинство владельцев компаний несли неограниченную ответственность, то есть, если дела шли плохо, им приходилось продавать своё личное имущество, чтобы выплатить долги, в противном случае они попадали в тюрьму¹⁸.

Неэффективность плановой экономики

Поскольку Карл Маркс и Фридрих Энгельс не составили конкретной экономической программы, ограничившись расплывчатыми формулировками вроде требований «обобществления», «огосударствления» средств производства, Иосиф Сталин, совершив переворот в Политбюро, воспринял их формулировки как необходимость национализации производств и перехода к плановой экономике. Директор Института Глобализации и Социальных Движений Борис Кагарлицкий утверждает, что прямых указаний на этот счёт классики не оставляли (хотя в работе Энгельса «Принципы коммунизма» написано о «руководстве промышленным производством по общественному плану», впрочем, без особенной конкретики), но к плановой экономике подталкивает сама логика теории марксизма:

Строго говоря, про плановое хозяйство ни Маркс, ни даже Ленин до последних лет своей жизни не писали. Не существовало концепции планового хозяйства. Было лишь некое представление о том, что при социализме экономика, вырываясь из рыночной анархии, должна строиться по какому-то рациональному, организованному принципу. Из этой концепции рациональности, единой организации в интересах всего общества идея планирования вытекает имплицитно¹⁹.

В то же время на практике плановая экономика потерпела полный крах и обладает теми же недостатками, что и монополии, поскольку фактически является всеобщей государственной монополией. Мы описывали отдельным материалом неразрешимые проблемы плановой экономики – проблему минимизации планов, проблему «внедрения», проблему качества и так далее. Прогнозы же Маркса, который во втором томе «Капитала» предрекал для периода социализма и коммунизма «постоянное относительное перепроизводство»²⁰, оказались для такой экономики неверными – она характеризовалась скорее постоянным кризисом недопроизводства.

Теория стоимости

Одним из наиболее сложных положений марксизма является трудовая теория стоимости. Мы писали отдельную статью с объяснениями её недостатков и объясняли, какие изменения следует в неё внести, чтобы ей можно было пользоваться. Довольно простые объяснения мы можем найти и у Михаила Восленского:

В самом деле: определяется ли стоимость товара только количеством затраченного на его производство общественно-необходимого рабочего времени, как утверждает эта теория? Вряд ли. Одна и та же шуба будет иметь совершенно различную стоимость в холодной Сибири и в жаркой Африке, хотя количество вложенного в неё общественно необходимого рабочего времени не изменяется от её транспортировки. Стоимость зависит не только от овеществлённого в товаре труда, но, видимо, в ещё большей степени от спроса на товар в каждый данный момент. Это отлично поняли не стремящиеся в теоретические высоты буржуазные торговцы и устраивают знакомые западному читателю летние и зимние распродажи²¹.

Ойген Бём-Баверк приводил в пример бутылку вина, которую мы ставим в подвал, и с каждым годом её стоимость растет²². При этом в то, чтобы цена бутылки росла, может не вкладываться вовсе никакого труда. Антиквариат, брендовые вещи и многое другое также не вписываются в рамки трудовой теории стоимости. Эта теория также создаёт так называемую «проблему трансформации».

Уже упоминавшийся выше Борис Бажанов также выразил неприятие трудовой теории стоимости. Если вкратце, он обвиняет Адама Смита в том, что он применял к экономике не методы точных наук, а методологию немецкой идеалистической философии, из чего не могло возникнуть научного познания экономики. Возникло только то, что по Смиту, цена товаров, стоимость, определяется физическим трудом, затраченным на производство товара. Бажанов приводит примеры ещё прижизненной критики Адама Смита – случаи с машиной, производящей такую же работу, как и человек, с ценой алмаза, найденного без всякого труда на берегу моря, и так далее. Дальше Давид Рикардо сделал вывод, что капиталист платит рабочему неполную плату за произведённое рабочим, а часть утаивает (прибавочная стоимость), что дало возможность Карлу Марксу сделать утверждения, из которых получается, что каждый капиталист – вор и мошенник. В итоге, Борис Бажанов оценивает трудовую теорию стоимости так:

На первый взгляд даже странно, как эта галиматья может считаться чем-то научным. По ней только движения рук рабочего создают ценности, полезные вещи, товары и двигают экономику. А работа учёного, работа изобретателя, работа инженера-техника, работа организатора предприятия? Это – работа не руками, а головным мозгом. Она ничего не создаёт, не играет никакой роли? Но руки у людей были всегда, между тем гигантское развитие благосостояния обществ и масс было достигнуто только тогда, когда мозги учёных и техников нашли, как надо двигать руками, да и машинами, чтобы достигнуть неизмеримо лучших результатов. Между тем, по Марксу, если вы не двигаете руками, вы вор и паразит. Какая всё это жалкая чепуха. Как всё опрокинуто вверх ногами в этом вздоре, который претендует на научность²³.

Автор экономического бестселлера «Как богатые страны стали богатыми, и почему бедные страны остаются бедными» Эрик Райнерт также отмечает, что теории марксистов и либертарианцев основаны на философских размышлениях Адама Смита и Давида Рикардо, что ведёт к многочисленным ошибкам.

Как коммунизм, так и либерализм (как Иосиф Сталин, так и Милтон Фридмен) ведут начало от теории Рикардо. Поэтому холодная война была гражданским конфликтом между двумя ветвями Рикардовой экономической науки, разделявшими несколько общих убеждений. В частности, в зрелой форме обе ветви не признавали ни важности технологий и предпринимательства, ни роли государства. При коммунизме, например, государство должно было «раствориться». Чтобы достичь мифического Рикардова равновесия, коммунизм просто заменил рынок огромным калькулятором… Как я уже говорил, оба полюса Рикардовой экономической науки развились в некое подобие религии, так что во время холодной войны экономическая наука, основанная на фактах (исторические школы в Европе и институциональная школа в США), была вытеснена и почти исчезла. Для Рикардовой экономической науки характерен приоритет формы над реальностью²⁴.

Классический марксизм также оказывается нежизнеспособным после первых же шагов социалистической революции. Дело в том, что он объявляет использующего чужой труд (прислуги, охраны и так далее) эксплуататором, однако, когда марксисты приходят ко власти, встаёт довольно прозаичный вопрос о безопасности первых лиц государства, и они в любом случае становятся нанимателями, допустим, охраны (мы это видели на примере Октябрьской революции). Возникает несоответствие — марксист не может быть эксплуататором, а найм охраны жизненно необходим (это может и непременно будет использовано противниками в политической пропаганде). Выход из этого несоответствия логически напрашивается такой: скрыть сам факт наличия таких наёмных работников. Из этого логически вытекает сокрытие и всех остальных привилегий, которые будут расти ударными темпами.

Марксизм плодит догматиков

Марксизм возник благодаря тому, что социал-демократы ставили своей целью преодоление бесчеловечных, гнетущих условий жизни общества. Сегодня же многим марксистам это уже не важно — важно, чтобы исполнялись догматические формулы вроде «диктатуры пролетариата» или «социализма», а как при этом будут жить люди — дело десятое. Если таким догматикам показать реальные факты эксплуатации номенклатурой рабочего класса в СССР и присвоение ей прибавочной стоимости, они будут выдумывать оправдательные утверждения из разряда «но частных заводов-то не было», и тем самым показывают – сами факты грабежа людей их не волнуют, им важны только формулы. Марксистское богословие любит с помощью надёрганных из Маркса и Ленина цитат объявлять, что в СССР не было эксплуатации, уводя спор от самой его сути в сторону «войны цитат», результатом которой может быть лишь ничья в силу противоречий, которые встречаются во всех писаниях или собраниях сочинений.

Поскольку марксистские догмы являются нереалистичными, это оказывает в целом разрушительное воздействие на левое движение. Так, Ричард Теймс в «Истории Японии» показывает, насколько вредоносное влияние оказывал марксизм на Японскую социалистическую партию:

Крупнейшая оппозиционная партия, Японская социалистическая партия, была слишком ограничена в своих действиях, чтобы напрямую выиграть выборы; её электоральную базу составляло профсоюзное движение, которое продолжало сжиматься по мере утраты позиций тяжёлой промышленности. Более того, социалисты были перегружены интеллектуалами марксистского толка и потому придерживались нереалистичных целей. Единственным способом прийти к власти могло бы стать заключение предвыборного альянса, но сближение с коммунистами встречало сопротивление среди центристских партий, и наоборот. Тем самым, ЛДП — пусть это и не было всем приятно — оставалась у власти²⁵.

Уничтожение частной собственности бьёт по угнетённым

Мы писали подробную отдельную статью о том, почему при отсутствии гарантий прав частной собственности страдают в первую очередь непривилегированные широкие слои общества, чьи собственность и имущество оказываются наименее защищёнными. Уничтожение частной собственности, которое называлось ключевым положением марксизма²⁶, на деле никак не обеспечивает сокращение неравенства, что показывает история СССР и номенклатуры. Оно лишь даёт право новым элитам грабить народ ещё интенсивнее, чем прежние элиты, и в открытую отбирать имущество у масс (потому что собственность не защищена). Обязательно ознакомьтесь со статьёй по ссылке — там приведено множество практических подтверждений этому.

Вульгарный материализм

Карл Маркс сформулировал принципы исторического материализма, и, если цитировать самый известный из них прямо, «не сознание людей определяет их бытие, а, наоборот, их общественное бытие определяет их сознание»²⁷. Фридрих Энгельс подтверждал его слова – по его мнению, для того, чтобы случился переворот в сознании масс, «нужен ещё более быстрый темп переворота в методах производства, больше машин, вытеснение большего числа рабочих, разорение большего числа крестьян и мелкой буржуазии»²⁸. Однако уже даже Владимир Ленин, как практик, был не согласен с этими положениями марксизма:

Мы сказали, что социал-демократического сознания у рабочих и не могло быть. Оно могло быть привнесено только извне. История всех стран свидетельствует, что исключительно своими собственными силами рабочий класс в состоянии выработать лишь сознание тред-юнионистское, т.е. убеждение в необходимости объединяться в союзы, вести борьбу с хозяевами, добиваться от правительства издания тех или иных необходимых для рабочих законов и т. п.²⁹

То есть, рабочий класс без привнесения сознания извне не выступает за революцию. По словам Ленина получалось, что сознание могло определять не только бытие, и Октябрьский переворот это доказал. Рабочий класс поддержал большевиков в России, а на Западе действовал именно так, как говорил Ленин, а не в соответствии с теорией Маркса. Сам же принцип того, что «не сознание определяет бытие, а наоборот», содержит ошибку в самом выборе вариантов. Реальность показывает, что как сознание может определять бытие, так и бытие может определять сознание – зависит от конкретного случая, обобщение же всех случаев представляет собой примитивное мышление вроде «все русские пьют много водки». Маркс пишет:

В общественном производстве своей жизни люди вступают в определённые, необходимые, от их воли не зависящие отношения — производственные отношения, которые соответствуют определённой ступени развития их материальных производительных сил³⁰.

Это ошибочное утверждение. Человек может вообще не вступать ни в какие производственные отношения, уехав на необитаемый остров, занявшись попрошайничеством, совершив суицид и так далее. Кроме того, от воли человека зависит, на какую работу он устроится, будет ли он принимать участие в профсоюзной и политической борьбе. Слова Маркса же обесценивает человеческую волю, которая является одним из факторов, влияющих на развитие общества (что мы рассматривали в этой статье), обесценивая тем самым волю конкретных людей (а как следствие и масс) к борьбе. Это не просто не прогрессивный, это реакционный взгляд на вещи.

Маркс писал в условиях сильного политического брожения, из-за чего порой шёл по пути поспешных обобщений, которых трудно избежать, — это лишь подтверждает необходимость обосновывать теоретические рассуждения максимально полными данными исторических источников, чего Маркс не пытался делать в той мере, в которой мог бы³¹.

Из этого вульгарного материализма логически вытекает развитие марксизма в доктрину предопределения. Марксисты верят в некое историческое предопределение, линейное развитие истории. Что неоднократно опровергалось самим ходом истории — будущее не предопределено, история может повернуться как в сторону демократизации, так и условной антиутопии. Экономика превращается в некое всемогущее божество, которое всем управляет, а человек не имеет свободы выбора. Впрочем, подробнее об этом мы писали в статье с критикой теории общественно-экономических формаций.

Классовый подход

Сама классовая борьба, помимо того, что не является открытием Маркса – понятие не до конца доработанное, сырое. В Манифесте Коммунистической партии написано:

Наша эпоха, эпоха буржуазии, отличается, однако, тем, что она упростила классовые противоречия: общество всё более и более раскалывается на два большие враждебные лагеря, на два большие, стоящие друг против друга, класса — буржуазию и пролетариат³².

Однако, при всём таком обобщении, на сторону большевиков нередко переходили представители дворянства и буржуазии (некоторые крупные капиталисты их спонсировали), а рабочие и крестьяне нередко выступали против большевиков, которые позиционировали себя как «власть рабочих и крестьян»:

Разве классовая борьба в эпоху перехода от капитализма к социализму не состоит в том, чтобы охранять интересы рабочего класса от тех горсток, групп, слоёв рабочих, которые упорно держатся традиций (привычек) капитализма и продолжают смотреть на Советское государство по-прежнему: дать «ему» работы поменьше и похуже, — содрать с «него» денег побольше³³.

Это говорит о том, что принадлежность к общественному классу не гарантирует определённой политической цели. Что сам принцип такого обобщения, увязки классового разделения с политической позицией, необъективен. О чём может идти речь, если, например, значимая часть рабочего класса не хочет социализма, и зачастую борется с другой частью рабочего класса? Вполне реально признавать наличие за классом интересов, которые его представители могут не осознавать сами, однако это совершенно не означает наличия раскола в обществе по политическому признаку, и обязательно присущих всем членам класса политических взглядов.

Столь вульгарный подход в своё время привёл, например, к тому, что «среди некоторых советских юристов получила распространение «теория классового подхода к преступнику», следствием которой явились факты освобождения судами от наказания взяточников, мошенников и других преступников лишь на том основании, что они пролетарского происхождения. Это привело к расширению социальной базы участников «касты неприкасаемых» и закреплению системы их процессуальных иммунитетов не только в партийных директивах, но и в законодательстве»³⁴.

Также при подборе руководящих должностей часто в первую очередь учитывались не профессиональные, а «политические признаки», что негативно сказывалось на качестве управленческих кадров.

Это означало примерно то, что, если бы на пост директора физического института претендовали беспартийный буржуазный спец Альберт Эйнштейн и братишка с Балтфлота партиец Ваня Хрюшкин, отдавать предпочтение надо было Ване³⁵.

Обобщения, которые не имеют отношения к научному, профессиональному подходу, и которые ещё были свойственны многим людям XIX века, к которым относился и Маркс, становятся причиной многих ошибок в его теории.

Вообще идея марксизма, как и классической школы экономики, из которой он во многом вышел, основывается на предположении, будто люди всегда действуют рационально и эгоистично (то есть буржуазия стремится к экономической выгоде для себя, и рабочие тоже, но на практике представители бизнеса часто принимают решения, которые идут во вред их бизнесу, а рабочие часто голосуют за политиков-популистов). Это представление было отброшено с появлением школы бихевиористов — к примеру, нобелевский лауреат Герберт Саймон строил свои идеи на концепции ограниченной рациональности. Он критиковал неоклассическую школу за предположение о том, что люди обладают неограниченными возможностями для обработки информации или «божественной» (или «олимпийской», как он сам её называл) рациональностью³⁶. Он считал, что мы стараемся быть рациональными, но наша способность мыслить подобным образом слишком ограничена, особенно учитывая сложность мира. Поэтому большевикам, осознавшим это ещё до бихевиористов, и пришлось прибегнуть к концепции «привнесения сознания» — классы имеют свои интересы, но это никак не значит, что их представители в большинстве своём осознают эти интересы.

Всё ли в теории Маркса ошибочно?

Из этой статьи может сложиться впечатление, что марксизм оказался ошибочен полностью, однако мы должны также отметить, что некоторые его положения представляют интерес для изучения. Помимо уже упомянутой теории стоимости, которая лишь требует модернизации и узкой специализации применения, это, к примеру:

• Теория обнищания пролетариата (которая определённое время считалась опровергнутой, до выхода труда Тома Пикетти «Капитал в XXI веке») и всеобщий закон капиталистического накопления. Маркс ошибся касательно абсолютного обнищания (благосостояние населения в бедных странах наоборот, стало постепенно расти в последние годы), однако в данный момент его прогнозы верно касательного относительного обнищания, так как уровень неравенства пока что растёт. Впрочем, это может быть исправлено удачным государственным регулированием;
• Обусловленность идеологии классовыми интересами;
• Марксистский феминизм, который в целом внёс вклад в развитие движения за права женщин.

Эти и, возможно, некоторые другие положения марксизма являются скорее внёсшими полезный вклад в прогресс, нежели ошибочными. Мы в основном опускаем здесь философскую составляющую марксизма, так как философия не вписывается в рамки редполитики нашего журнала.

Почему марксизм так популярен?

Марксизм является хитрой методологией, с позиций которой можно рассматривать практически любой вопрос без глубокого его изучения. Любые исторические события, любую политическую борьбу, любые прогнозы можно бегло изучить и выдать «собственное» «оригинальное» мнение через призму «классовой борьбы», материализма, необходимости диктатуры пролетариата и так далее. Таким образом, изучивший несколько простых марксистских догм становится «экспертом» практически по всем вопросам. Такие люди убеждены в научности марксизма, а значит в верности выводов, полученных при помощи использования его методологии. Из простоты понимания, из простоты истин и упрощения действительности, человек чувствует превосходство над другими и ему трудно от этого отказаться. Типичный пример применения — наклеивание демагогического ярлыка «капитализм» на любую страну без коммунистов у власти — от благополучной Швеции до нищего Зимбабве, от сверхцентрализованной КНДР до Сомали, и так далее. Этим самым негативные черты неблагополучных стран можно приписать благополучным. Подробнее об этом мы писали здесь.

Итог

Часть трудов классиков марксизма представляет собой интересный вклад в историю развития социал-демократии, однако сегодня не может являться доктриной политического движения. К этой теории стоит относиться, скорее, как к трудам Жана-Жака Руссо или Максимилиана Робеспьера – оценивать с поправкой на современную ситуацию, а самые важные принципы политической теории и практики основывать на базе более актуальных научных исследований, как, например, труды Тома Пикетти или Дарона Аджемоглу. Проще говоря, мы убеждены в том, что сегодня следует использовать научную методологию, а не марксистскую.

1. Г.Д. Гловели. Марксизм // Большая российская энциклопедия. Том 19. Москва, 2011, стр. 172-174
2. David T. McLellan, Henri Chambre. Marxism // Encyclopedia Britannica (www.britannica.com). [Электронный ресурс]. URL: https://www.britannica.com/topic/Marxism (Дата обращения: 09.04.2023).
3. К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения. Издание второе. Том 28. — 767 с. — М.: Государственное издательство политической литературы, 1962. — с. 424-427.
4. К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения. Издание второе. Том 23. — 907 с. — М.: Государственное издательство политической литературы, 1960. — с. 9-10.
5. Карл Поппер. Открытое общество и его враги. Т. 2: Время лжепророков: Гегель, Маркс и другие оракулы. Пер. с англ. под ред. В. Н. Садовского. — 528 с. — М.: Феникс, Международный фонд «Культурная инициатива», 1992. — с. 170.
6. В. И. Ленин. Полное собрание сочинений. Издание пятое. Том 6 (январь — август 1902). — 619 с. — М.: Государственное издательство политической литературы, 1963. — с. 30-31.
7. История КПСС, т. 1. М., 1964, с. 262
8. М. Восленский. Номенклатура. Господствующий класс Советского Союза (Издание второе, исправленное и дополненное). — 671 с. — Overseas Publications Interchange Ltd London, 1990. — с. 52.
9. Численность и состав рабочих в России на основании данных Первой всеобщей переписи населения Российской Империи 1897 г. Том I. (под редакцией Н.А. Тройницкого) — [Санкт-Петербург]: паровая типо-лит. Н.Л. Ныркина , 1906. — с. 8.
10. Россия 1913 год: статистико-документальный справочник (отв. ред. Корелин А. П.) // РАН. Ин-т Рос. истории. — 416 с. СПБ: Блиц, 1995. — с. 108.
11. К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения. Издание второе. Том 4. — 615 с. — М.: Государственное издательство политической литературы, 1955. — с. 334.
12. М. Восленский. Номенклатура. Господствующий класс Советского Союза (Издание второе, исправленное и дополненное), 671 с. — Overseas Publications Interchange Ltd London, 1990. — с. 273.
13. М. Восленский. Номенклатура. Господствующий класс Советского Союза (Издание второе, исправленное и дополненное), 671 с. — Overseas Publications Interchange Ltd London, 1990. — с. 596-597.
14. Б.Г. Бажанов. Борьба Сталина за власть. Воспоминания личного секретаря. — 304 с. — М.: Алгоритм, 2017. — с. 114.
15. Тобиас Гомберт, Юлия Блезиус, Кристиан Крелль, Мартин Тимпе. Основы социальной демократии — с. 74. // Friedrich-Ebert-Stiftung (www.fes.de). [Электронный ресурс]. URL: https://library.fes.de/pdf-files/akademie/07650.pdf (дата обращения: 25.06.2023).
16. М. А. Бакунин. Избранные сочинения. Том первый. Государственность и Анархия (с биографическим очерком В. Черкезова). — 320 с. — Петербург-Москва: книгоиздательство «Голос труда», 1919. — с. 294-295.
17. Герберт Уэллс. Собрание сочинений в пятнадцати томах (под общей редакцией Ю. Кагарлицкого). Том 15. — 464 с. — М.: Изд-во «Правда», 1964. — с. 340.
18. Ха-Джун Чанг. Как устроена экономика / Ха-Джун Чанг; пер. с англ. Е. Ивченко; [науч. ред. Э. Кондукова]. — 322 с. — М.: Манн, Иванов и Фербер, 2015. — с. 25-26.
19. Олег Комолов. Эксперт об опыте и перспективах плановой экономики (интервью с Б.Ю. Кагарлицким) // Коммунисты столицы (comstol.info). 3 мая 2013 года, 02:08. [Электронный ресурс]. URL: http://comstol.info/2013/05/aktualnyj-kommentarij/6548 (дата обращения: 27.11.2019).
20. К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения. Издание второе. Том 24. — 648 с. — М.: Государственное издательство политической литературы, 1961. — с. 532.
21. М. Восленский. Номенклатура. Господствующий класс Советского Союза (Издание второе, исправленное и дополненное), 671 с. — Overseas Publications Interchange Ltd London, 1990. — с. 199.
22. О. Бём-Баверк — Избранные труды о ценности, проценте и капитале (Капитал и процент т. 1, Основы теории ценности хозяйственных благ) (171 стр.)
23. Б.Г. Бажанов. Борьба Сталина за власть. Воспоминания личного секретаря. — 304 с. — М.: Алгоритм, 2017. — с. 115-116.
24. Э.С. Райнерт. Как богатые страны стали богатыми, и почему бедные страны остаются бедными [Текст] / пер. с англ. Н. Автономовой; под ред. В. Автономова; Нац. исслед. ун-т «Высшая школа экономики». 4-е изд. — 384 с. — М.: Изд. дом Высшей школы экономики, 2016. — с. 61-64.
25. Р. Теймс. Япония: история страны / пер. с англ. Е. Васильевой. — 416 с. — М.: Эксмо; СПб.: Мидгард, 2009. — с. 287.
26. К. Маркс, Ф. Энгельс. Сочинения. Издание второе. Том 4. — 615 с. — М.: Государственное издательство политической литературы, 1955. — с. 438.
27. К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения. Издание второе. Том 13. — 771 с. — М.: Государственное издательство политической литературы, 1959. — с. 7.
28. К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения. Издание второе. Том 38. — 644 с. — М.: Государственное издательство политической литературы, 1965. — с. 51.
29. В.И. Ленин. Полное собрание сочинений. Издание пятое. Том 6 (январь-август 1902) — 619 с. — М.: Государственное издательство политической литературы, 1963. — с. 30.
30. К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения. Издание второе. Том 13. — 771 с. — М.: Государственное издательство политической литературы, 1959. — с. 6.
31. Томас Пикетти. Капитал в XXI веке. — 592 с. — М.: Ад Маргинем Пресс, 2016. — с. 28.
32. К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения. Издание второе. Том 4. — 615 с. — М.: Государственное издательство политической литературы, 1955. — с. 425.
33. В. И. Ленин. Полное собрание сочинений. Издание пятое. Том 37 (июль 1918-март 1919). — 747 с. — М.: Государственное издательство политической литературы, 1969. — с. 90.
34. А.Ю. Епихин, О.Б. Мозохин. ВЧК-ОГПУ в борьбе с коррупцией в годы новой экономической политики (1921-1928): Монография. — 528 с. — М.: Кучково поле; Гиперборея, 2007. — с. 22.
35. М. Восленский. Номенклатура. Господствующий класс Советского Союза (Издание второе, исправленное и дополненное), 671 с. — Overseas Publications Interchange Ltd London, 1990. — с. 91.
36. Ха-Джун Чанг. Как устроена экономика / Ха-Джун Чанг; пер. с англ. Е. Ивченко; [науч. ред. Э. Кондукова]. — 322 с. — М.: Манн, Иванов и Фербер, 2015. — с. 110.