Коллективная собственность на предприятия и нужен ли переход к ней

Что отличает демократического социалиста от социал-демократа? Основное различие между ними заключается в следующем: первый считает, что частные предприниматели должны исчезнуть (в данном случае не важно, сразу или со временем). Они в этом случае будут заменены кооперативами или государством (сегодня популярнее становится точка зрения о том, что они должны быть заменены кооперативами, так как подавляющая часть опыта огосударствления оказалась провальной, о чём мы упоминали в статье о национализации), и тогда настанет социализм. Социализм, как мы уже рассматривали, определяется большей частью источников как общественно-экономическая система, основанная на общественной или государственной собственности. В этом смысле демократический социализм – это попытка остаться в основном вопросе на марксистских позициях, либо демонстрируя это открыто, либо отрицая (марксизм в своё время провозгласил одной из своих ключевых целей отход от частной собственности¹). Хотя в некоторых случаях мы имеем дело с демократическим социализмом как наследником традиций социалистов-утопистов.

Современный социал-демократ не разделяет этой точки зрения. Он выступает за смешанную экономику, и ему важны не формы организации предприятий, а к какому результату они приводят: если на акционерных предприятиях выше заработная плата, лучше условия работы, лучше и конкурентоспособнее продукция – значит, для него эти предприятия будут лучше. Это и должно быть решено в том числе в ходе честной конкуренции между этими формами. Выражаясь словами одного рыночного марксиста, неважно, какого цвета кошка, главное, чтобы она ловила мышей. Мы писали также о других различиях социал-демократии с демократическим социализмом в статье о том, что такое социал-демократия.

Терминологические проблемы

Вопрос кооперативов и коллективной собственности и по сегодняшний день остаётся не в достаточной мере изученным. Поэтому здесь, к сожалению, не существует чётко заданной и общепризнанной системы терминов. Прежде всего, следует различать коллективную собственность, акционерную собственность, рабочее самоуправление и кооперативную экономику. Некоторые источники относят акционерную собственность к коллективной. Однако, к примеру, словарь Финам считает, что коллективная собственность – это «форма собственности, при которой все члены общности имеют равные права на её владение и использование, а также на равноправное участие в распоряжении результатами труда»². Большой юридический словарь также пишет, что «обычно под коллективной собственностью понимается собственность, принадлежащая кооперативам»³. Мы будем пользоваться этим определением коллективной собственности. Мы считаем ошибкой относить акционерную собственность к коллективным формам, так как акционер может быть один, либо же различие в размере пакета акций между держателями может быть настолько радикальным, что обесценит «коллективность» их владения во многих смыслах. Поэтому мы будем пользоваться следующим разделением собственности:

Здесь следует отметить большую гибкость акционерной формы собственности. Так, в случае, если контрольный пакет акций компании принадлежит государству (акционерная форма не исключает подобного сценария), то форму владения этой компанией корректнее было бы отнести к государственной, а если одному человеку — то к индивидуальной. Обращаем ещё раз внимание на то, что мы пользуемся моделью, в которой акционерная форма собственности не относится к коллективным.

Также трудно найти термин для описания экономики, в которой подавляющее большинство предприятий будет организовано по принципу коллективной (или кооперативной) собственности. Ввиду отсутствия в нашем распоряжении такого термина условимся обозначать такую экономическую систему как «кооперативная экономическая система» или, проще говоря, «кооперативная экономика». Переход к такой кооперативной экономике мы будем для краткости обозначать также термином «обобществление» (отметим также, что под этим термином может иметься в виду национализация).

Методы перехода

Какими методами возможно осуществить переход к кооперативной экономике? По большому счёту, существует три основных способа. Первый – кооперативы должны победить в честной конкуренции. Собственно, у них есть для этого условия при обычной социальной демократии. К примеру, даже в такой стране с не самым развитым социальным государством, как США, абсолютное число кооперативов растёт⁴. Поэтому социал-демократы выбирают этот путь, который является позицией «над схваткой» — дать практике и механизмам конкуренции выявить наилучший способ организации (тем не менее принимая комплекс мер, которые мы обозначим в конце статьи). Этот путь также предполагает и возможность того, что окончательной победы коллективных форм не случится и они будут занимать лишь определённую нишу среди разнообразия экономических форм. Но демократические социалисты, видимо, сами прекрасно чувствуют, что к полному переходу предпосылок мало, поэтому такой вариант их вряд ли устроит, ибо в таком случае им было бы логичнее стоять на позициях социал-демократии.

Второй метод – переход к кооперативной экономике «сверху» силой. Проще говоря, подразумевается выпустить приказы о том, что теперь предприятия становятся кооперативными. Либо сразу, либо постепенно. Однако, было бы безумием насаждать сверху одну из форм организации предприятий, если её более высокая эффективность не доказана. Это бы означало падение производительности всей экономики, что приведёт к экономическим проблемам (если не катастрофе). Это все равно, что самому, добровольно снизить эффективность своей экономики. Не говоря уже о том, что подобные приказы вызовут резкое отторжение тех, кто не желает работать в рамках кооперативной экономики (как предпринимателей, так и работников – впрочем, к этому мы ещё вернёмся), вплоть до реальной угрозы гражданской войны либо ультраправого переворота. И если в Швеции социалисты, столкнувшись с противодействием несоциалистических партий, решили отступить во время попытки реализовать план Мейднера, то в Чили решили не отступать, что привело к военному перевороту Аугусто Пиночета. Поэтому сверху решать исход конкуренции между бизнесом и кооперативами – значит создавать реальную возможность экономической и политической катастрофы.

Третий метод – это усиленная поддержка кооперативов. Создание для них более выгодных условий (налоговые льготы), финансовое стимулирование (субсидии) и так далее. Только будучи основанным на таком методе, и может быть жизнеспособен демократический социализм (потому что при первом методе победы кооперативов можно ждать вечно, а второй не ведёт ни к чему, кроме неудачи). Вместе с тем экономическая целесообразность этого пути в высокой степени сомнительна. Зачем создавать препятствия одному сектору (а льготы одному сектору фактически означают наличие препятствий для другого, так как создают конкурентное преимущество), если у вас нет уверенности в том, что другой эффективнее (а у нас такой уверенности нет)? Зачем субсидировать сектор, который может оказаться менее эффективным? Это имеет смысл, если он даст в итоге нам существенные преимущества в улучшении уровня жизни. Однако если не даст, то это попросту неграмотное расходование государственных средств и инструментов. Социал-демократы могут в той же самой ситуации вложиться в обрабатывающую промышленность, инновации, науку и выиграть куда больше, их экономика будет просто эффективнее, уровень благосостояния выше, а демократические социалисты провалятся. И ради чего? Ради своей уверенности в том, что кооперативная экономика справедливее? Но социальные демократии демонстрировали такой уровень сокращения социального неравенства, далее которого сокращение становилось попросту вредным для развития (мы писали здесь о том, что сокращение неравенства имеет свои пределы, при пересечении которых оно входит в противоречие с возможностями экономического развития). Зачем вместо уже проверенного, работающего пути, выбирать другой – как мы увидим далее, далеко не самый надёжный?

У нас есть работающие методики сокращения социального неравенства через систему налогообложения, которые многократно проверены на практике. И есть концепция кооперативной экономики, которая ещё не работала успешно нигде. Казалось бы, делать выбор в пользу второго примера – глупость, не имеющая под собой вразумительных оснований. Почему же тогда демократические социалисты так принципиально настаивают на этом варианте?

Эффективность кооперативов

Мы знаем примеры эффективных кооперативов. Их можно привести достаточно – к примеру, как кооперативы давно действуют Мондрагонская корпорация, Associated Press, John Lewis, сюда же можно отнести израильские кибуцы. Некоторые считают, что все они являются доказательством того, что кооперативы эффективнее как форма владения. Однако это неверная логика – можно привести достаточное количество, например, очень эффективных акционерных и даже государственных предприятий, но само по себе это не будет доказывать, что именно эти формы организации эффективнее. Показателем может являться только грамотно проведённое сравнение форм организаций.

Первым настораживающим фактором является то, что созданный социал-демократами Швеции в 1920 году Комитет по обобществлению, которому была поставлена задача изучить возможность обобществления предприятий, за 15 лет так и не пришёл к выводу о её необходимости⁵. Комитет изучал попытки финских социал-демократов организовать социалистическую экономику во время Гражданской войны в Финляндии, советский опыт, идеи австрийских социал-демократов и так далее. Было решено, что обобществление предприятий не обеспечит выполнение целей социал-демократов – создания свободного, процветающего и справедливого общества. Поэтому до появления плана Мейднера шведские социал-демократы не рассматривали возможность обобществления предприятий. За почти 50 лет пребывания у власти в Швеции местные социал-демократы не проводили ни национализации промышленности, ни массового выкупа предприятий рабочими, и правые правительства в период с 1976 по 1982 годы занимались национализацией гораздо шире. Это не помешало Швеции стать одним из образцов социального государства, а всему миру – заговорить о «шведской модели».

Попытка же реализации плана Мейднера завершилась неудачей. Проект был крайне отрицательно воспринят несоциалистическими партиями и неоднозначно принят в рабочей среде (сам Рудольф Мейднер писал, что рабочее движение оказалось не готово бороться за этот проект⁶), а СДРПШ проиграла на ближайших парламентских выборах. Граждане не захотели превращать страну в полигон для социалистических экспериментов. После возвращения социал-демократов ко власти фонды наёмных работников всё же были созданы в небольшом количестве, однако, по некоторым оценкам, усилению роли трудящихся на производстве этот эксперимент в итоге не способствовал⁷, и его ликвидация в 1991 году прошла практически незамеченной. В дальнейшем шведские социал-демократы правильно рассудили, что следует держаться первоначально проведённых исследований.

Различные исследования не дают однозначных оснований полагать, что кооперативная форма владения предприятиями эффективнее, чем акционерная или индивидуальная. К примеру, сравнения различных форм предприятий в фанерной промышленности США, проведённые в исследовании Бена Крейга и Джона Пенкавела «Participation and Productivity: A Comparison of Worker Cooperatives and Conventional Firms in the Plywood Industry» показали, что коллективная форма собственности «не приводит ни к значительному повышению эффективности, ни к потерям эффективности»⁸. В целом авторы приходят ко вполне логичному выводу, что, если бы наблюдалось существенное превосходство кооперативов, вполне вероятно, что они доминировали бы в отрасли⁹. Исследование Джона Лога и Жаклин Йейтс говорит, во-первых, о том, что очень часто владение предприятия рабочими оказывается чисто номинальным, а во-вторых, независимо от этого, в целом не наблюдается позитивного эффекта, оказываемого коллективными формами владения на продуктивность предприятия¹⁰. В то же время авторы отмечают, что в развитых странах, например в США, наблюдается позитивное влияние коллективных форм на продуктивность, если при этом проведена достаточная подготовка сотрудников фирм в юридическом плане и плане понимания ведения бизнеса. Другие исследования также говорят о том, что позитивное влияние наблюдается только в тех случаях, когда высок уровень вовлечения сотрудников не только на высшем, но и на низовом уровне¹¹. То есть, если среди широких рабочих масс нет инициативы и желания участвовать в управлении предприятиями и финансовом участии в его жизни, а также нет соответствующих знаний, перевод их предприятия на коллективные формы собственности не даст преимуществ.

Широкое исследование кооперативов и традиционных фирм во Франции, проведённое Фатхи Фахфахом, Вирджинией Перотин и Моникой Гаго, показывает, что «рабочие кооперативы в целом столь же, или, возможно, более продуктивны, чем обычные фирмы в большинстве отраслей»¹² — в этом исследовании можно увидеть, что в каких-то отраслях результаты лучше у кооперативов, в каких-то – у традиционных фирм, но явного преимущества одной из форм не наблюдается. Исследование же испанских учёных утверждает, что «средняя заработная плата в кооперативном секторе ниже, чем средняя заработная плата в капиталистических фирмах»¹³, однако более низкая заработная плата может быть компенсирована более благоприятными условиями труда. Это подтверждается исследованием, опубликованным в Industrial and Labor Relations Review, согласно которому средняя зарплата в кооперативах примерно на 14% ниже, чем в традиционных «капиталистических» предприятиях¹⁴. Наконец, в Human Resource Management Journal также отмечается, что результаты различных исследований показывают: разница в эффективности между двумя типами фирм (обычными и фирмами, которыми владеют сотрудники) незначительна¹⁵.

Есть некоторые исследования, которые выявляют и преимущество кооперативов в эффективности, как например исследование винодельческого сектора в северо-западном регионе Италии¹⁶ (при этом авторы отмечают, что вопрос требует дальнейшего анализа для получения каких-либо выводов). Некоторые из исследований также говорят о наличии позитивного влияния кооперативов на развитие региона, но в любом случае мы говорим не о настолько существенных результатах, чтобы делать вывод о необходимости форсировать переход к этой форме. Рекомендаций, которые мы дадим в заключении статьи, будет вполне достаточно. Наличие исследований, которые позитивно относятся к кооперативам, не отрицает наличия существенного количества исследований, не дающих однозначного ответа об эффективности, а значит, мы также не можем дать такой ответ. Что же касается разницы между социал-демократией и демократическим социализмом, то мы имеем, например, мнение одного из самых авторитетных экономистов современности, специалиста по экономике развития Дарона Аджемоглу. В своей статье «Социал-демократия лучше демократического социализма» он пишет:

Большинство новейших попыток обобществить производство (они были предприняты в Латинской Америке) опирались на антидемократические механизмы… Если упрощать, европейская социал-демократия – это система, которая регулирует рыночную экономику, а не заменяет её… Такая система не просто не предполагала обобществление средств производства. Наоборот, она поддерживала рыночную экономику, потому что позволяла производительным фирмам процветать, инвестировать и расширяться за счёт менее конкурентоспособных соперников. Поскольку зарплаты устанавливались на отраслевом уровне, фирма, повышавшая производительность, получала от этого прямую выгоду (то есть прибыль). Неудивительно, что при такой системе производительность в Швеции постепенно росла, а шведские компании стали очень конкурентоспособны на экспортных рынках… на самом деле нужен не рыночный фундаментализм или демократический социализм, а социал-демократия. Америке необходимо эффективное регулирование с целью ограничить концентрацию рыночной силы. Нужно усиливать права работников, а также системы государственных услуг и социальной защиты. Наконец, последнее (но не по своему значению): Америке нужна новая технологическая политика, гарантирующая, что траектория экономического развития отвечает интересам всех и каждого. Ничего из этого нельзя достигнуть путём обобществления фирм, особенно в эпоху глобализации и компаний, которые опираются на технологии¹⁷.

Иногда эффективность кооперативов доказывают исследованиями, которые говорят об их более высокой выживаемости в условиях рынка, однако этот показатель не является очевидным для доказательства эффективности. Порой эффективнее закрыть предприятие и открыть новое, чем искусственно поддерживать жизнь потерявшему эффективность предприятию или долгое время работать с низкой эффективностью. В обществе с высоким уровнем безработицы высокая выживаемость может быть важным показателем. Однако в обществе с высокой «ликвидностью» экономики, когда потеря работы не является чем-то негативным в силу того, что постоянно открываются новые предприятия и новую работу возможно найти легко и быстро, выживаемость компаний ощутимым плюсом не будет. Можно открыть и быстро закрыть 10 различных компаний, которые произведут гораздо больше товаров с лучшим соотношением отдачи и временных затрат для их сотрудников, чем 5 компаний, которые работают постоянно. Более высокая выживаемость кооперативов может быть связана не с их эффективностью, а с тем, что люди могли вложить свои сбережения в оборудование, и поэтому готовы работать, «затянув пояса», чтобы не потерять большие деньги на попытке продать оборудование на вторичном рынке. Но работа при «затянутых поясах» не есть эффективная работа.

Помимо исследований, у нас есть другой индикатор, который не следует упускать из виду – доля кооперативов в экономике. Ведь если коллективные предприятия эффективнее, логично было бы заключить, что они вытеснят акционерные и индивидуальные в ходе честной конкуренции. Однако, как показывает доклад ООН, доля кооперативов в мировом ВВП составляла в 2012 году всего около 4,3% (в Европе — 7,08%)¹⁸. Исследование Джорджанны Артц и Ёнджуна Кима выяснило, что в 2007 году в США отношение рабочих кооперативов к общему количеству компаний составляло всего около 0,004%¹⁹. Даже содиректор Фонда Справедливой Экономики Грег Бродски считает, что, «несмотря на многие преимущества совместного бизнеса, холодная суровая реальность такова, что 99,9% новых предприятий по-прежнему принадлежат традиционным владельцам»²⁰. Все озвученные цифры заставляют более осторожно подходить к вопросу коллективных форм собственности.

Конкуренция на рынке организационных форм ведёт к тому, что на нём выживают структуры, в наибольшей степени отвечающие требованиям экономической среды. При этом для каждого типа отыскивается ниша, в пределах которой он оказывается эффективнее остальных. Но его преимущества могут сводиться на нет условиями, преобладающими в других секторах. Какие-то сектора экономики могут быть заселены в основном корпорациями, какие-то – партнёрствами, какие-то – кооперативами и т.д. Картина распределения организационных форм не остаётся неизменной. Поиск новой ниши, вызванный резкими технологическими или институциональными сдвигами, бывает и болезненным, и длительным. Если он заканчивается безрезультатно, данная организационная форма начинает встречаться всё реже и постепенно сходит со сцены.

Таким образом, не существует абсолютных преимуществ одного вида фирм перед всеми остальными; каждая форма собственности имеет свой набор трансакционных издержек, который при определённых условиях может превращать её в наиболее эффективную²¹.

Почему доля кооперативов мала? Это может быть связано с Х-неэффективностью по Лейбенстайну. Х-неэффективность, если говорить вкратце – это ситуация, когда в силу недостаточных усилий фирма достигает результата при больших издержках, чем могла бы, будь она более Х-эффективной. То есть, если бы рабочие и руководители работали лучше, если бы организация фирмы была более понятной и больше способствовала её развитию, и так далее. Менеджмент как дисциплина во многом нацелен на решение проблемы Х-неэффективности. Профессионально менеджментом занимаются, к примеру, бизнес-консультанты, и статистика показывает, что эффект от их консультаций очень высок²². Настолько высок, что он отражается как существенный компонент в росте через рост продаж, связанный с повышением Х-эффективности без повышения использования ресурсов. И здесь возникают два немаловажных нюанса. Во-первых, кооперативы более склонны к болезни прямой демократии – ещё большей уязвимости перед популистами, чем у представительной демократии (что мы ещё обсудим далее). То есть можно предположить, что они с большей вероятностью выберут малограмотное, но привлекательное на первый взгляд решение, чем профессиональное, но непростое для выбора. Советы директоров же, как профессиональные управленцы, которым делегируют вопросы управления, с большей вероятностью принимают компетентные решения при нормальной организации системы их назначения (собственно, в том числе по этой причине представительная демократия более эффективна). Во-вторых, если для традиционных фирм методы повышения Х-эффективности есть и они известны, то для кооперативов их мало и они накапливаются медленно.

Были ли в истории примеры кооперативной экономики? Доктор экономических наук Гирш Ханин приводит в качестве примера опыт Югославии, характеризуя его как «единственный длительный и массовый опыт коллективного самоуправления в зарубежных странах социалистической ориентации»²⁶. Хотя говорить о коллективной собственности в Югославии вряд ли приходится: скорее собственность была государственной, но предприятия управлялись работниками, которые при этом участвовали в прибылях²⁷. Каков результат югославского опыта? Поначалу результаты были успешными и в 1952-1965 годах экономика страны переживала «золотое время», уступая по темпам ежегодного роста ВНП лишь Японии. Но как отмечают в журнале «Историко-экономические исследования», чудо оказалось недолгим и уже к 1962 году совокупность таких факторов, как чрезмерное расширение кредитования, быстрое снижение – и возможное истощение – личных сбережений населения и неудачи попыток привести объём промышленного производства в соответствие с бумом потребительского спроса, вызвала столь серьёзные последствия, что чудо 1950-х не смогло их пережить. Интересный факт подметил экономист Сауль Эстрин: рост был выше всего в течение 1950-х и в начале 1960-х годов (примерно 13% в год), когда государственное планирование было в расцвете, и снизился вдвое с ростом самостоятельности предприятий в 1965 году²⁸.

Ханин пишет, что «замедление экономического развития в 1970-х гг., огромные экономические неудачи в 1980-е гг. и политический крах Югославии в 1990 г. вызвали разочарование в этом опыте. Помимо экономических неудач, разочаровывала неспособность самоуправляемых предприятий стать политической опорой социализма: он пал (кроме Сербии и Черногории) так же быстро и почти без сопротивления, как и в странах государственного социализма»²⁶. Уже к 1970-м годам образовались диспропорции в экономике (к чему мы ещё вернёмся далее), инфляция достигала ежегодного показателя в 18,8%²⁹ (что существенно превышало средний по Европе), а один из отцов югославского социализма и системы самоуправления Эдвард Кардель незадолго до смерти в 1979 году говорил, что «наша система страшна и ошибочна»³⁰. При этом критика системы самоуправления являлась табу: так, диссидент Джован Опачич был заключен в тюрьму в 1989 году по обвинению в «совершении преступления против социалистического самоуправления… и против репутации Югославии»³¹. Вместе с тем уже в том же 1989 году в ходе встреч Анте Марковича с президентом США Джорджем Бушем-старшим Югославия в обмен на новый пакет финансовой помощи согласилась на широкие экономические реформы, включая, в том числе, упразднение компаний, находящихся в коллективной собственности и управляемых работниками³². Ханин указывает и на наличие свидетельств того, что разница в доходах при югославской системе была огромной³³ (при том, что официальные данные о дифференциации доходов не публиковались). Это могло быть связано с тем, что вместо достижения идеала демократического самоуправления, возникла технократическая элита и стала управлять операциями предприятия³⁴.

При всём вышеперечисленном важно отметить, что участие сотрудников в прибылях, участие сотрудников в собственности, коллективная собственность и обобществление собственности – это всё четыре разные сущности. Ошибкой будет утверждать, что, если кооперативы эффективны, то это значит, что переход на коллективные формы собственности тоже будет эффективным. Ведь в первом случае кооперативы созданы «снизу», а во втором – «сверху». В первом случае мы имеем дело чаще всего с предприятиями, где рабочие сами хотели создать с нуля предприятия именно в таком формате, сами занимались их созданием и прошли все этапы их создания, и, соответственно, прекрасно знают, как управлять предприятием именно посредством такой формы организации. Всего этого часто нет во втором случае. Соответственно, при такой разнице условий и результаты не могут быть идентичны. И предположить, что при отсутствии знаний и достаточно высокого уровня желания результаты будут хуже, чем при их наличии, будет совершенно логично. Целью данной статьи является выяснение целесообразности перехода на кооперативную экономику, а не выяснение эффективности участия работников в прибыли: это вопрос отдельный.

Однако само отсутствие ощутимых преимуществ кооперативов и рабочего самоуправления в экономической эффективности ещё не повод говорить о том, что переход на кооперативную экономику не нужен. Здесь есть другие факторы, которые нужно учитывать. Конечно, первый из них – это то, что негативно может подействовать сам процесс смены формы собственности уже действующего предприятия. Мы этого ещё коснёмся. Другой фактор – кооперативы могут положительно влиять на уровень жизни за счёт более справедливого распределения власти и ресурсов. С этим также не всё гладко – мы уже упоминали выше, что исследование испанских кооперативов не показало их преимущества в уровне зарплат. Изучение опыта действующих кооперативов (которого пока не так уж много) также не даёт нам возможности утверждать о существенно более справедливом распределении власти и ресурсов.

Опыт Мондрагона

Одним из наиболее успешных и известных в мире объединений кооперативов является Мондрагонская корпорация. Это действительно очень неплохой опыт и в целом успешный. Однако статья Галины Ракитской «Миф левых о Мондрагоне» показывает, почему этот опыт чаще всего не решает те проблемы, которые, как считают демократические социалисты, он должен решить. Ведь бытует мнение, будто бы кооперативы позволят решать на бесконфликтной основе социальные проблемы и противоречия, справедливо распределять доходы, а управлять и принимать все решения будут сами трудящиеся.

Во-первых, как и в Югославии, возникла необходимость делегирования большей части вопросов на административный слой (делегирование неизбежно для экономии времени): «Формально у рабочих есть все права и возможности управлять кооперативом. Но реально в большинстве кооперативов есть группы (администрация или специалисты), которые готовят решения. Пользуясь пассивностью рабочих, недостаточной их информированностью о положении дел (часто администрация сознательно фильтрует и искажает информацию), а также излишней доверчивостью рабочих эти группы так или иначе проводят решения, которые считают нужными. И далеко не всегда эти решения выгодны всему коллективу, рабочим… Для того, чтобы производственная демократия была не формальной, а реальной, требуются сознательная активность рабочих, их стремление вникать во все дела кооператива, умение организоваться внутри самого кооператива. Такой активности и такого умения у рабочих мондрагонских кооперативов пока ещё недостаточно»³⁵.

То есть начальство в Мондрагонских кооперативах есть. Точно так же, как в акционерных или индивидуальных предприятиях. Иллюзией было бы полагать, что кооператив – это отсутствие начальника. Но, в отличие от акционерных и индивидуальных предприятий, профсоюзов в Мондрагоне нет, более того – их создание запрещено: «профсоюзы не могут защитить права и интересы рабочих, если рабочие являются членами кооператива… Законы, определяющие права профсоюзов, членов профсоюза, а также трудовое законодательство распространяются в Испании только на наёмных рабочих»⁷. Запрещено и проведение забастовок. Иллюзии социалистов о том, что при кооперативах не будет забастовок и социальных конфликтов, развеяла забастовка 1974 года, когда бастовало более 400 членов кооператива. Они протестовали против введения таких изменений в оплату труда, которые создавали несправедливую, с их точки зрения, дифференциацию заработков. Администрация уволила руководителей забастовки (более 20 человек), а общее собрание не защитило уволенных, поддержало решение администрации. Остальные бастовавшие были оштрафованы (в размере месячной зарплаты). А по поводу забастовок было принято специальное внутреннее решение, запрещающее их проводить.

Мондрагон – не единственное место, где наблюдается внедрение управленческого слоя. Это нормально для очень многих видов кооперативов. Например, доктора экономических наук Александр Соболев и Сергей Хмелёв приводят такое мнение: «в последнее время наблюдается изменение организационных форм кооперативов в сторону всё большего создания ими гибридных структур. Чтобы быть более конкурентоспособными и выступать в качестве международных организаций, многие кооперативы внедряют управленческое предпринимательство»³⁶.

Отмечается, что «государственные гарантии в области труда, продолжительности и режима рабочего времени, пенсионного обеспечения и др. – всё это не для рабочих-собственников (членов кооператива). Положения отраслевых соглашений между профсоюзами и предпринимателями также не относятся к членам кооператива. Кооперативы вынуждены были создать собственную систему социального обеспечения»³⁵. Логично, что в случае разорения кооперативов рабочие останутся без пенсии. Впрочем, это особенности испанского законодательства – возможна реализация и другой модели, согласно которой сбором средств для пенсионного фонда занимается государство.

Ошибкой было бы считать, что Мондрагонская корпорация существует без привлечения наёмного труда. Она нанимает немалое количество рабочих, которые, соответственно, не имеют права голоса на совещаниях и не участвуют в прибыли. По испанским законам кооперативы не могут нанимать больше 10% работников от общего числа своих участников, но, как отмечает Ракитская, «в литературе упоминают о том, что фактически в кооперативах Испании, в том числе и в мондрагонских, эта норма так или иначе обходится и в кооперативах работает больше наёмных, чем разрешает закон». Это позволяет заключить, что в кооперативной экономике, если не запрещать найм, кооперативы будут нанимать рабочих, которые, конечно, будут занимать в обществе более низкое положение, чем даже работники кооперативов, не говоря уже об администрации наиболее богатых кооперативов.

Выше ли заработные платы у рабочих кооперативов, чем у наёмных работников? Вот как обстоит ситуация с этим вопросом:

В Мондрагоне стремятся к тому, чтобы заработная плата рабочих в кооперативах не отставала от заработной платы рабочих частнокапиталистических предприятий – от того уровня, который предусмотрен в соглашениях между профсоюзами и предпринимателями на предприятиях аналогичного отраслевого профиля. Но, повторяю, уровень зарплаты, по законам, может быть у членов кооператива меньше, чем на предприятиях других форм собственности. Низкая зарплата, более продолжительный рабочий день – это вполне законно, если такова воля органов, принимающих решения в кооперативах в группе мондрагонских кооперативов… Член кооператива, пока работает, получает только заработную плату. Часть прибыли распределяется между членами кооператива пропорционально их трудовым вкладам – уровню оплаты и отработанному времени. Двадцать лет назад было введено правило: своей долей прибыли работник не может воспользоваться в любой момент, когда захочет. Она перечисляется на специальные индивидуальные счета, и получить накопившуюся сумму можно только при увольнении, в том числе при уходе на пенсию. Член кооператива может наличными получать периодически только банковские проценты, которые начисляются на сумму его индивидуального счёта³⁵.

То есть работник кооператива точно так же, как и наёмный работник, имеет начальство, и точно так же, как и наёмный работник, имеет зарплату. Точно так же, существует группа лиц, которым делегируются функции управления, и точно так же эта группа имеет свои собственные интересы, отличающиеся от интересов работника (только профсоюзы и забастовки запрещены). Таким образом, реальный уровень жизни рабочего-собственника (члена кооператива) мало чем отличается от уровня жизни наёмного рабочего⁷, и практика заставила Мондрагон серьёзно отойти от того утопического концепта кооператива, который рисуют себе демократические социалисты.

Каково реальное различие в заработных платах внутри кооператива? Ракицкая утверждает: «Различия в зарплате разных категорий работников в мондрагонских кооперативах вроде бы и не велики: 1 к 4,5; в некоторых кооперативах — 1 к 6. За единицу принимается тарифная ставка рабочих ручного немеханизированного труда. Однако заработная плата работников аппарата управления корпорацией может превышать этот минимум в 15 раз». Кроме того, сюда не включаются наёмные работники – это раз. Здесь указаны только различия в заработных платах – это два (сюда не включена разница в получаемой прибыли). То есть реальный разрыв может быть гораздо больше, и превышать разрыв в скандинавских странах в периоды наибольшего влияния социал-демократии.

Некоторые сторонники кооперативов утверждают, что средняя зарплата генерального директора среди европейских компаний составляет 7 миллионов долларов в год и соотношение заработной платы генерального директора к рядовому рабочему составляет 129:1³⁷. А в Мондрагоне 9 к 1. Но при этом там же упоминают, что среднее по Европе значение «завышено из-за компаний с большими доходами на континенте». И берутся компании не только из развитых социальных демократий, но и из разных стран с правой политикой, вроде Польши или Венгрии. Для объективного подсчёта при сравнении с социал-демократической моделью следовало бы сравнить схожие с Мондрагонской корпорацией компании по обороту, и, желательно, в развитых социальных демократиях вроде Дании, а также включить в сравнение наёмных рабочих Мондрагона. Кажется, что в этом случае сравнение будет совершенно иным.

Немного о мистификациях

К сожалению, многие из российских сторонников кооперативной экономики часто обманываются различного рода мистификациями. Одной из таких мистификаций является так называемая «система Чартаева»:

Вызывают изумление приводимые в статьях Чартаева и воспроизводимые его последователями фантастические данные о результатах применения модели в 1985-1993 гг. По утверждению Чартаева, за первые три года затраты снизились в четыре раза и продолжали в дальнейшем снижаться, хотя и менее быстро. Производительность труда выросла в 64 раза; относительно же характеристики роста уровня жизни он утверждает, что этот показатель был на порядок выше, чем в целом по стране (не приводя цифр), и в подтверждение этого ссылается на превышение рождаемости над смертностью и огромном объёме жилищного строительства (ввод 60 трёхэтажных домов для членов кооператива за один год)³⁸. Эти данные воспроизводятся до сих пор в работах последователей Чартаева. Правда, даже его большие почитатели, более опытные экономисты Колганов, Маляров и Рудык, постеснялись приводить эти данные и дают другие, более правдоподобные: в период с 1985 по 1993 гг. при неизменной численности работников объём производства увеличился более чем в 14 раз, производительность труда в 3 раза (вместо 64 раз по словам Чартаева!), а численность административного аппарата сократилась в 7 раз³⁹. Однако, и здесь возникает колоссальная нестыковка между отдельными показателями: при росте производительности труда в 3 раза и прежней численности работников производство должно было вырасти тоже в 3 раза, либо численность работников должна была возрасти в 5 раз, а не оставаться прежней.

Приведённые данные говорят о том, что мы имеем дело, скорее всего, с мистификацией, на которую попалось множество российских сторонников коллективного самоуправления. Грустное впечатление оставляет то, что эта мистификация осталась неразоблачённой. Возможно, она была выгодна не только Чартаеву, но и его союзникам во властных структурах республики²⁶.

Также, в 2004 году активистка антиглобализма Наоми Кляйн вместе с командой выпустили фильм «Захват», о захвате рабочими завода в Аргентине. Этим был сделан большой пиар модели рабочего самоуправления, и автор данной статьи помнит, как в левых кругах России в начале 2010-х всячески популяризировался этот фильм. Пример завода Fasinpat преподносился как доказательство успеха коллективной собственности. В фильме говорилось много слов в стиле того, что завод работает отлично, но купленные капиталистами правительство, суды и полицейские желают отобрать предприятие у рабочих. Реальность же вышла другой – в 2009 году губернатор выделил 23 миллиона песо на выкуп завода у бывших владельцев⁴⁰ для передачи его кооперативу. В том же году выяснилось, что завод не так уж экономически эффективен, и завершил финансовый год с обязательствами в размере более 4 миллионов песо, а задержка платежей поставщикам увеличилась с 60 до 90 дней⁴¹. Бывший президент Fasinpat при этом констатировал, что они не могут продолжать работу, если правительство им не поможет. В 2014 году появлялись сообщения о том, что завод работает на 20% от своей мощности и нуждается в срочном предоставлении ему кредитов⁴². И, хотя представители кооператива утверждали, что увольнять никого не собираются, в 2021 СМИ сообщали о том, что вместо 400 сегодня там работает 150 человек⁴³; указанный в Википедии официальный сайт завода же содержит только рекламу сексуальных услуг:

Если мы говорим о России, то, как правило, вспоминают кофейный кооператив «Чёрный», который имел очень хорошую прессу и некоторые издания даже заявляли, что эта кофейня создана на социалистических идеалах⁴⁴. Действительно, это хороший опыт, бизнес кооператива расширяется, производит качественную продукцию и в его успешности мистификации нет, однако не следует обманываться и принимать его за путь к улучшению уровня жизни: в том же самом интервью, где создатель кооператива говорил о том, что строит в кооперативе коммунизм, он также и признавал, что пока они работают 6 дней в неделю⁷. В 2013 году The Village писал о том, что в «Чёрном» работают 60 часов в неделю⁴⁵. В 2021 году в паблике кооператива в социальной сети «ВК» появилась информация о том, что они ищут человека на производство, заработная плата – 35 тысяч рублей в месяц⁴⁶ (правда, в случае с этой вакансией речь идёт уже о 4 рабочих днях в неделю). Об участии в прибыли в вакансии не упомянуто, хотя дано довольно развёрнутое описание. Из этого можно заключить, что наёмным трудом кооператив пользуется, что мы слышали и о Мондрагоне. Тот же The Village писал о том, что «в августе «Чёрный» работал в убыток – потерял 150 000 рублей, в сентябре получил прибыль – 27 000 рублей. Не слишком много для пятерых соучредителей: по закону в кооперативе прибыль должна быть разделена между ними»⁴⁵. Из чего мы предполагаем, что прибыль в этом кооперативе делится между соучредителями, а не между всеми работниками.

Подобные примеры говорят нам о том, что следует критически относиться к сообщениям о том, что единичный пример (либо несколько единичных примеров) какого-то предприятия является доказательством превосходства коллективных форм собственности, и учитывать нюансы.

Не можем не упомянуть, что в отношении кооперативов отдельными лицами используются различные демагогические приёмы – так, коммунист Александр Тарасов заявляет в ответ на исследование Галиной Ракитской Мондрагонской корпорации: «профсоюз, по определению — это организация наёмных работников, призванная защищать коллективные интересы этих работников (как слабейшей стороны в социальном конфликте) от действий собственников средств производства. Но работники мондрагонских кооперативов и есть эти собственники средств производства. То есть, по Ракитской, они должны бороться сами с собой»⁴⁷. Манипуляция здесь построена, как нередко бывает у коммунистов, на выдумывании собственного определения. Так как нет таких общепринятых определений профсоюза, по которым он борется только с собственниками средств производства. Профсоюз может бороться также и с государством, и с администрацией на производстве, то есть другими работниками. Поэтому коммунисты чешут головы и выражают удивление там, где при объективном подходе к вопросу ничего удивительного найти нельзя. Не использовали бы выдуманные определения, никаких проблем не было бы.

Хотят ли рабочие обобществления?

Зачастую социалисты выступают за обобществление предприятий на основании того, что так будет лучше для работников. Давайте для начала поймём, желают ли этого сами рабочие. Как правильно сформулировать вопрос? Когда говорят о коллективной собственности, её непременным атрибутом представляют участие работников в прибылях предприятия, но забывают сказать о том, что это ещё и участие в убытках. А между тем это именно так. Вопрос, задаваемый работникам, должен звучать следующим образом: хотите ли вы участвовать в прибылях и убытках предприятия? Вопрос, задаваемый с учётом только одного из этих двух факторов, был бы обманом опрашиваемых, сокрытием критически важной информации.

К сожалению, нам не удаётся найти опросов на эту тему – пусть это будет идеей для социологов. Поэтому мы не можем говорить о том, какого мнения придерживается большая часть рабочих, но у нас есть примеры, которые позволяют заключить, что как минимум часть из них с этим будет несогласна.

Работники могут выразить благожелательное отношение к коллективному управлению и собственности, ошибочно принимая его только за участие в прибыли. Рассмотрим опыт подразделения DuPont по производству волокон. В 1988 году компания ввела план поощрительных выплат для работников подразделения. Рабочие должны были вносить часть своей годовой прибавки в специальный фонд до тех пор, пока он не будет содержать 6 процентов их годовой зарплаты. Прибыль должна была разделяться через систему бонусов в зависимости от того, насколько эффективно подразделение работало. Бонусы начислялись соразмерно росту прибыли – чем больше прибыли приносила деятельность подразделения, тем больше выплат получали рабочие⁴⁸. Некоторые рабочие сразу выразили обеспокоенность по поводу «азартных игр» с хоть и небольшой, но ощутимой частью их годовой заработной платы, ещё до того, как план начал действовать⁴⁹. Это беспокойство было временно проигнорировано, когда в 1989 году прибыль превысила планируемую, а рабочие получили 19 миллионов долларов в виде премий. Но во время рецессии 1990 года прибыль волоконного подразделения не соответствовала планируемой, и рабочие должны были потерять часть своей заработной платы в соответствии с планом поощрительных выплат. Перспектива этой потери не устраивала 20 000 сотрудников подразделения, которые критиковали инициативу. В итоге DuPont пришлось отменить план поощрения, позволив рабочим избежать убытков, как и участия в прибыли в дальнейшем.

Собственно, эта проблема таит в себе огромную опасность. Особенно учитывая, что, например, в США 20% предприятий терпят неудачу в течение двух лет, 45% в течение первых пяти и 65% в течение первых десяти лет⁵⁰. Демократическим социалистам, в случае проведения ими обобществления предприятий, практически гарантированно придётся столкнуться с очень большим количеством недовольных рабочих.

Кроме того, коллективная собственность будет предполагать, что доходы работников не будут стабильны. Их заработная плата будет постоянно меняться. А, к примеру, в России стабильность стала главным фактором при выборе работы, согласно исследованию портала «Работа.ру», набрав 67% — больше, чем высокая заработная плата, которую выбрали 63% опрошенных⁵¹. Другой опрос – аналитического центра «АльфаСтрахование» — показал, что 73% россиян во время пандемии не хотят открывать собственное дело из-за страха потерять социальную и финансовую стабильность, которую даёт им постоянное трудоустройство⁵². Вот пример одного популярного комментария в дискуссиях в интернете:

А работа по найму – это не на себя? Надоело вот это вот «работать на дядю». Это крепостные работали на «дядю» — помещика. Сейчас любой сотрудник найма получает зарплату и тратит её на себя. Также работа по найму даёт возможности профессионального саморазвития, и это тоже работа на себя. С другой стороны, свой бизнес тоже можно назвать работой на дядю, только в роли дяди выступает клиент. И своё дело – далеко не гарантия сверхприбыли. Многие на своём деле залезают в такие долги, которые работникам найма только приснятся в кошмарном сне. Короче говоря, и там, и там можно получать большие деньги, и там, и там можно прогореть⁵³.

Действительно, при стабильной заработной плате человек может строить планы на будущее, на накопление средств для покупки чего-то важного. Если таковой стабильной заработной платы нет, планировать что-либо трудно, и не каждого устроит подобный заработок – таким людям удобнее работать, получая фиксированную заработную плату. Демократические социалисты же, получается, не принимают в расчёт мнение и желание этих людей, которые, вероятно, имеются на очень многих предприятиях.

Ещё одной проблемой является то, что далеко не все работники изъявляют желание участвовать в управлении предприятием. Это вполне понятно – вместо того, чтобы тратить существенное количество часов в неделю на участие в совещаниях, разработке стратегии развития предприятия, реально разбираться в вопросах, по которым следует голосовать, обычный человек предпочтёт потратить эти часы на реализацию своих интересов, которых у него может быть великое множество: провести время с семьёй или друзьями, наблюдать птиц в парке, поиграть в футбол и так далее. Данное предположение подтвердилось практикой в Югославии. Как отмечает кандидат экономических наук Дмитрий Травин, «самым страшным для рыночного социализма стало явное нежелание людей участвовать в управлении… Все думали о зарплате, о товарах, которые можно на неё купить, но никак не о том, чтобы создать эффективно функционирующее самоуправляющееся общество. Мечта о формировании нового человека потерпела в Югославии (так же, как и в СССР) крах»⁵⁴. Журнал «Историко-экономические исследования» писал об этом:

Оппортунизм работников отмечался многими экспертами. Некоторые даже отмечали, что работники самоуправляемых предприятий начинали воспринимать своё место в штате как вечную ренту. Советы работников на предприятиях делали всё возможное, чтобы сохранить имеющиеся рабочие места и защитить зарплату от любого сокращения и от инфляции. В свою очередь, директора старались ублажить работников и принимали популистские решения, а предприятия проедали ресурсы, не инвестируя их в модернизацию⁵⁵.

Работникам недоставало реального интереса к управлению предприятием. В совместной работе Травина и Отара Маргания «Европейская модернизация» отмечаются такие особенности югославского опыта:

Основной причиной того, что люди не чувствовали себя хозяевами на производстве, была объективная неосуществимость системы самоуправления. Даже при наличии контроля за менеджментом со стороны рабочих советов некомпетентность широких масс делала невозможной осознанное и творческое участие в принятии важнейших решений. «Решения о производстве, покупках, продажах и т.д., — отмечал ведущий специалист по югославской экономике Л. Сырц, — требуют экспертизы и информации, а потому на практике они остаются в руках директоров»⁵⁶.

На практике директора предприятий, конечно, прекрасно понимали, что коллектив не может управлять предприятием. Любая попытка добиться реального самоуправления привела бы к тому, что никакие решения вообще не принимались бы [мы уже упоминали о проблемах такого рода в статье о прямой демократии – А.Р.]. Но директорам приходилось тем не менее считаться с мнением коллектива. Поэтому они маневрировали на узкой тропе, проходящей между развалом производства и отторжением менеджмента работниками. В результате формировалась своеобразная система псевдоконсенсуса, при которой менеджмент учитывал некоторые важнейшие требования рабочих, но в текущей деятельности активно манипулировал голосами членов трудового коллектива. Вместо системы самоуправления сформировалась система доминирования директоров, создававших иллюзию того, что предприятием управляют его работники.

<…>

Практика показала, что всерьёз рабочие готовы обсуждать только вопросы условий и оплаты труда [что они в развитых странах и так обсуждают без всяких самоуправления и коллективной собственности через профсоюзы – А.Р.], что же касается всего остального, то «управленческие частности» оставались на рассмотрение администрации. Члены трудового коллектива стремились быстро перейти к голосованию, чтобы принять даже то решение, смысл которого они ещё толком не осознали. Как правило, это было решение, предлагаемое директором.

Такой консенсус был недолговечен. Если рабочие выясняли, что принятые без серьёзных размышлений решения по какой-то причине не работают на удовлетворение их краткосрочных интересов, вопрос в той или иной форме возникал вновь и мог приводить даже к конфликтам. Время от времени рабочие бастовали. Тито, полагавший, что система самоуправления должна работать на практике, удивлялся этому: «Против кого бастуете? Против самих же себя». Рабочие, однако, не чувствовали, что забастовками и требованием высокой зарплаты они наносят ущерб именно себе⁵⁷.

Действительно, исследователи отмечают, что «при принятии инвестиционных решений работники самоуправляемых фирм даже чаще, чем капиталистические наёмные директора и топ-менеджеры, находились во власти краткосрочных приоритетов в ущерб стратегическим»⁵⁸. И вполне логично, что вопросы администрирования, стратегии, значительной части важных производственных решений они делегировали на директора, а реально занимались только теми вопросами, которых от них можно ожидать и в рамках обычной смешанной экономики через профсоюзы. Отмечалась и уязвимость рабочих к популизму:

Коллектив должен был выбирать членов совета работников сроком на год. Однако на эти должности всегда недоставало компетентных людей, главным образом из-за бедности и экономической отсталости Югославии. Поскольку заседания совета рабочих проходили после работы и не оплачивались, они часто воспринимались как бремя или тяжелый труд. Происходило так, что горстки людей доминировали и непрерывно работали в советах, попадая туда зачастую из-за своей популярности, а не профессионализма⁵⁹.

Нечто похожее мы могли наблюдать и на российском опыте. Когда в 1994 году приватизировали «Норникель», работникам досталось 25% акций предприятия, однако они не смогли в полной мере воспользоваться преимуществами такого рода вложений, многие продали эти акции⁶⁰. Кому-то не хватило желания, кому-то – умения распоряжаться акциями, кому-то – желания научиться распоряжаться акциями. Рабочими не было проявлено в должной мере этих качеств. Как мы знаем, ответственность за реформы 90-х годов общественное мнение возложило на реформаторов. Фактически, демократическим социалистам нужно очень постараться провести свои реформы таким образом, чтобы не стать политическими трупами.

Соболев и Хмелёв отмечают по поводу российского опыта в сельском хозяйстве, что «кооперативы не воспринимаются позитивно, поэтому практически отсутствует кооперативное движение «снизу»… у мелких землевладельцев отсутствует какой-либо значительный спрос на кооперативные организации. Численность производственных кооперативов резко уменьшилась и продолжает заметно снижаться, а при таких тенденциях в обозримом будущем они будут сведены до очень небольшой группы. Испытывают огромные трудности и постсоветские организации Центросоюза, несмотря на щадящую для них юрисдикцию и статус некоммерческих организаций: их численность, как и показатели хозяйственной деятельности также снижаются, а главное – эта потребительская кооперация находится в стадии глубокого затяжного кризиса в связи с потерей своей идентичности»³⁶.

Помимо всего вышесказанного, не следует забывать также и о том, как на перспективу обобществления предприятий смотрит общество в развитых демократиях. Мы уже выше писали о том, чем обернулись такие требования для социал-демократов Швеции, однако мы знаем также, что и в других европейских странах демократические социалисты на выборах набирают, как правило, довольно небольшое количество голосов – так, в Европарламенте на 2023 год они имеют только 5,46% мест⁶¹. То есть электоральная статистика показывает, что идеи обобществления пока что не имеют широкой поддержки в массах, и демократическим социалистам следует озаботиться этой проблемой.

Прочие проблемы

Первая проблема перехода к кооперативной экономике – это, конечно, вышеупомянутое нежелание части рабочих участвовать финансово в жизни предприятия (то есть как в прибылях, так и в убытках), а также в управлении. И мы не знаем, насколько существенна эта часть. Некоторые рабочие придерживаются либеральных взглядов, некоторые принципиально не приемлют коллективной собственности. Если мы переводим предприятие на коллективную собственность – значит, мы поступаемся интересами этих людей. Можно было бы сказать, что эти люди ошибаются и их точка зрения – всего лишь следствие запропагандированности, поэтому его можно не принимать в расчёт, но, как мы увидели выше, оснований утверждать это нет. Подобная точка зрения имеет полное право на существование, и её игнорирование, то есть перевод предприятий на коллективную собственность в то время, как часть рабочих этих предприятий этого не желают – это подготовка социального взрыва. Если левые хоть чему-то научились из опыта Сальвадора Альенде в Чили, то они должны оставить эту затею.

Нежелание рабочих участвовать в управлении неизбежно ведёт к появлению слоя управленцев, которым и будут делегированы вопросы управления. Что, собственно, и произошло как в Югославии, так и в Мондрагоне. Социалисты, конечно, считают, что им удастся сделать так, чтобы все захотели участвовать в управлении производством. То есть сделать так, чтобы все имели одинаковые ценности и взгляды. Мы просто напомним, что абсолютно все попытки это сделать завершались провалом. И что даже в самых тоталитарных режимах, даже в КНДР, есть люди, которые ненавидят основную политическую линию. Поэтому сторонники некооперативной модели будут оставаться. К примеру, в Мондрагоне была забастовка, что может ввести социалистов в замешательство – против кого же они бастуют, если там рабочие управляют? Дело в том, что разделение труда неминуемо, как и делегирование, и в кооперативах появляются директора. По сути, отличие от акционерных форм собственности здесь небольшое.

Вторая проблема кооперативной экономики заключается в том, что её сторонники считают, будто бы она эффективнее помогает нивелировать неравенство, но помимо неравенства в самих кооперативах, забывают о неравенстве между предприятиями. Некоторые предприятия, такие как учебные учреждения, могут получать мизерные прибыли либо вообще не получать их. Соответственно, их работники будут зарабатывать мало денег. С другой стороны, работники некоторых отраслей экономики – например, нефтяной – будут в кооперативной экономике получать очень высокие зарплаты. И разрыв между их руководством и школьными учителями будет, скорее всего, существенным. Мы знаем, что, к примеру, в Югославии повышение доли прибыли, остающейся в распоряжении предприятий, ускорило рост дифференциации в оплате труда²⁷. Неудивительно, что в некоторых организациях было зафиксировано даже такое явление, как передача рабочих мест по наследству детям⁶². В Мондрагонской корпорации также было замечено, что «разрыв между доходами рабочих, с одной стороны, специалистов и менеджеров, с другой, постепенно увеличивается»³⁵.

При кооперативной экономике социальное неравенство будет проходить главным образом по профессиональному признаку, а не по признаку «работодатель-работник». Это, по всей вероятности, приведёт к политическому доминированию определённых профессиональных гильдий, которые будут заинтересованы монетизировать это доминирование, что приведёт к демонтажу кооперативной экономики (которой к тому моменту будут недовольны и обделённые ей профессиональные группы) и возврату к экономике смешанной. Либо же новым господствующим классом общества станут администраторы кооперативов, которые ещё больше будут заинтересованы в оформлении кооперативов в свою собственность.

В-третьих, многие считают, что чисто логически коллективная форма собственности должна быть эффективнее – ведь если работники участвуют в прибыли, то ощущают свою выгоду от того, чтобы работать лучше. Однако, как правило, в этом случае упускаются другие факторы – например, если работник видит, что остальные работники трудятся меньше, то он сам также не будет видеть для себя стимулов трудиться лучше. Ведь в таком случае получается, что он проявляет больше инициативы, работает более качественно и производительно, но выгоду от этого будет получать не он, а, по большей части, остальные работники. Это лишает стимула трудиться более производительно (особенно если человек видит, что другие работники трудятся мало), зато может появиться другой: работать меньше остальных, ведь в таком случае, работая меньше, работник получит все равно столько же денег, сколько и остальные (это так называемая «проблема безбилетника», и про неё написано достаточно). Также, помимо уже упоминавшейся слабости рабочих к популизму, выявленной в ходе практической реализации рабочего самоуправления (которая сама по себе не является критическим недостатком, иначе бы ни одна демократическая система в мире не могла бы показать эффективность), логично предположить, что если некоторые члены кооператива ожидают, что их участие в компании будет недолгим, и тогда они могут проявлять нежелание голосовать за инвестиции, которые принесут кооперативу отдачу в более длительной перспективе. Или, что ещё хуже, они могут продвигать такие проекты, которые приносят краткосрочные выгоды, но размывают капитал кооператива. Этим может объясняться краткосрочность успешных результатов в Югославии. Поэтому мы должны смотреть не на логические аргументы, а на результаты практических экспериментов. А они не являются однозначными.

В-четвёртых, ошибочно считать, что кооперативы представляют собой какую-то более возвышенную морально среду или как таковые ведут к её появлению. К примеру, в Сан-Франциско в кооперативах, занимающихся вывозом мусора, работники итальянского происхождения сопротивлялись росту присутствия латиноамериканских и темнокожих рабочих, проявляя дискриминацию в отношении к ним⁶³. Как мы видели на примере Мондрагона, там также используют наёмный труд и запрещают проведение забастовок. Кроме того, во время кризиса 2009 года один из кооперативов Мондрагона, Irizar, решил выйти из корпорации потому, что не хотел поддерживать убыточные кооперативы группы⁶⁴. Можно полагать, что в кооперативной экономике столкновение интересов между кооперативами будет неизбежно.

В-пятых, вряд ли самих демократических социалистов обрадуют результаты перехода на коллективную собственность. По их представлению, кооперативы – это избавление от «наёмного рабства» и от начальников, однако начальники останутся, как и работа по найму (которая не есть зло, а есть логичный результат разделения труда; ликвидация же разделения труда – это шаг в первобытное общество, отказ от достижений человеческой цивилизации, что более соответствовало бы анархо-примитивистам). Как видим выше, какие-то существенные позитивные изменения также не гарантированы, а усилий будет вложено немало. Не гарантирована позитивная реакция от рабочих, которые ответственность за все негативные результаты выкупа ими предприятий обязательно возложат на «реформаторов» (и, скорее всего, возненавидят коллективные формы собственности, как и самих демократических социалистов), а позитивные будут, скорее всего, не настолько очевидны, чтобы их можно было заметить.

В-шестых, на примере марксиста Александра Тарасова мы можем видеть, что марксисты и такую форму организации объявят «эксплуататорской». Как знаем, Тарасов отнёсся к опыту Мондрагона негативно, озвучив такой комментарий к тексту Ракицкой: «Весь текст демонстрирует, что кооперативы Мондрагона – это часть капиталистической экономики, они функционируют по рыночным правилам, права трудящихся в них ограничиваются и нарушаются, и, более того, трудящихся принуждают к аутоэксплуатации. Почему после этого «опыт Мондрагона – наш опыт» и «рабочие могут им гордиться»? Бог весть… Освобождение труда на отдельном предприятии, по определению, невозможно. Это – азы марксизма»⁴⁷. Поэтому мы знаем, кто первым объявит демократических социалистов врагами народа, с которыми следовало бы разобраться традиционными коммунистическими методами. Сами марксисты и демократические социалисты скорее всего объявят опыт в случае неудачи (а её вероятность реальна) предательским.

В-седьмых, у нас уже есть оптимальная и работающая модель – это акционерная собственность при социальной демократии с сильными профсоюзами и прогрессивным налогообложением. Социальная демократия работает, и это проверено практикой. В статье о социал-демократической экономике мы писали о возможности ограничения максимального количества акций в одних руках, этой меры вполне будет достаточно для создания более справедливой экономики без ущерба для эффективности.

Акционерная собственность высоколиквидна: изъятие кем-либо своей доли из дела не требует согласия остальных совладельцев, получение которого бывает необходимо в партнёрствах и кооперативах. К тому же акционерная собственность служит хорошей формой защиты от «вымогательства»: акционер может продать свои активы, но при этом сами специфические активы никуда из фирмы не уйдут, останутся в «команде». Наконец, разделение функции принятия риска (право на остаточный доход) и функции управления (право на принятие большей части остаточных решений) даёт возможность подбирать наиболее талантливых менеджеров независимо от того, насколько велико или мало личное богатство… Взвешивая плюсы и минусы акционерной формы собственности, большинство специалистов по экономической теории организации приходят к выводу: хотя абсолютная подконтрольность менеджеров недостижима, совместное действие внутренних и внешних дисциплинирующих механизмов ограничивает потенциал оппортунистического поведения и снижает остроту проблемы. Выгоды, связанные с данной организационной формой, перевешивают её издержки⁶⁵.

В-восьмых, говоря о переводе предприятий на коллективные формы собственности, мы должны чётко понимать, что этот перевод всегда, в любом случае, должен происходить с согласия владельца и при отсутствии давления на него. В любом ином случае это – грубое нарушение права собственности, а защита права собственности – это один из важнейших, ключевых факторов создания процветающего общества. Это подтверждают наиболее авторитетные исследователи – такие, как Дарон Аджемоглу или Джеймс Робинсон, о чём мы писали здесь и здесь (в этих статьях вопрос раскрыт более подробно). В обществе, где твой бизнес могут отобрать в любой момент, развитого предпринимательства не будет. И существует огромное количество примеров, когда отсутствие защиты частной собственности приводило к экономической катастрофе. При выкупе предприятий работниками при отсутствии доброй воли от предыдущего хозяина вся коммерческая тайна (связи с поставщиками, клиентами, организаторами логистики и так далее) может уйти вместе с хозяином, и эффективность работы предприятия заметно упадёт. То, что составляет коммерческую тайну, обычно является самым ценным. Так, секрет формулы напитка Coca-Cola знают всего несколько человек в мире⁶⁶. Логично, что если обобществление предприятий этой корпорации состоится без их добровольного согласия, компания не сможет производить тот же самый напиток, и последствия могут быть непредсказуемыми.

В-девятых, вызывает сомнение успешность стимулирования развития кооперативов путём финансовых вливаний в эту сферу со стороны государства. Так, Соболев и Хмелёв отмечают в отношении российского опыта в сельском хозяйстве, что «попытки развернуть кооперативное движение на селе явно не увенчались успехом, поскольку усилия государства по запуску этого движения в целом происходили и продолжают происходить путём создания кооперативов «сверху вниз»³⁶. Старший научный сотрудник Центра аграрных исследований РАНХиГС и Лаборатории экономико-социологических исследований НИУ ВШЭ Александр Куракин и научный сотрудник Центра аграрных исследований РАНХиГС Тимур Гусаков писали о кооперации для журнала «Агротехника и технологии», что «нацпроект вдохнул жизнь в сельскохозяйственную кооперацию, но как только государство умерило своё внимание и поддержку, созданные кооперативы стали исчезать так же быстро, как создавались. Более того, количество СПоКов довольно сильно варьируется в разных регионах России. Здесь свою ключевую роль играет внимание к развитию кооперативного движения местных властей, многие из которых воспринимают директивы Москвы формально. Но даже там, где чиновники подходят к делу творчески, успех далеко не всегда гарантирован. Например, интересные проекты были в Белгородской области, но, к сожалению, они потерпели неудачу»⁶⁷. Под нацпроектом имеется в виду проект «Развитие АПК», когда, например, на развитие сети сельскохозяйственных потребительских кооперативов было выделено 8,1 миллиардов рублей, кооперативам было выделено в 90 раз больше кредитов по сравнению с 2005 годом и создано 2134 сельскохозяйственных перерабатывающих, заготовительных, снабженческо-сбытовых, перерабатывающих и кредитных кооперативов⁶⁸. В результате многие кооперативы создавались «для плана», под нажимом районной администрации, а в целом «ПНП «Развитие АПК» не может кардинально изменить социально-экономическую ситуацию на селе»⁷. И это мы говорим о результатах стимулирования создания кооперативов, а не о переводе уже действующих предприятий на коллективные формы собственности «сверху», где проблемы могут быть ещё более серьёзными (так как в случае неудачи можно потерять уже работающие предприятия).

В 2018 году портал Milknews сообщал, что «количество кооперативов в России ежегодно сокращается, а количество фактически функционирующих объединений падает ещё сильнее. По сведениям Росстата, в нашей стране на данный момент насчитывается менее 8 тысяч сельхозкооперативов. С 2010 года количество кооперативов в России снизилось, однако год за годом статистика показывает небольшую динамику. По данным Минсельхоза, с 2012 года количество зарегистрированных СПК в России снизилось почти на 2 тысячи, СПоК (потребительских кооперативов) – на полторы, а по факту функционирующих СПоК стало на 866 меньше»⁶⁹. Одной из проблем называлось «навязывание кооперации сверху». Российские и нидерландские специалисты писали, что «сами производители не всегда заинтересованы в кооперации, и она остаётся, скорее, экзотикой, чем привычным явлением», «в отличие от западных аграрных кооперативов, значительная часть их российских аналогов создавались и управляются с помощью властей на местах. Они возникли «сверху», в то время как в странах Западной Европы их формировали сами «игроки рынка». Во многих регионах России такие организации стали «проектами» районной администрации», «в классических – тех же западноевропейских – сельхозкооперативах имущество принадлежит их членам. В белгородских (при всей схожести законодательства) – кооперативом реально управляет небольшая группа руководителей. При этом основная масса участников объединения пассивна»⁷⁰.

В журнале «Молодой учёный» также приводился перестроечный опыт: «Первый шаг к возрождению кооперативов был сделан в 1986 г., когда был принят закон «О государственных предприятиях». Цель этого закона – создание условий для получения рабочими дополнительных заработков, производственные кооперативы при предприятиях должны были создать дополнительные стимулы к труду. Но реализация данного закона не дала ожидаемых результатов, она привела к деформированию социальных принципов кооперации: применению в кооперативах наёмного труда и к ориентированию деятельности кооперации на максимизацию прибыли»⁷¹. При этом, по оценке Куракина и Гусакова, «наша страна до Октябрьской революции демонстрировала впечатляющие успехи на этом поприще»⁶⁷ (имеется в виду сельскохозяйственная кооперация). Напрашиваются выводы о том, что не насаждение кооперации государством, а создание условий для создания кооперативов самими гражданами может дать реальные результаты в этой области.

В-десятых, даже наиболее развитые экономики мира осторожничают в экспериментах с переводом предприятий на коллективную собственность. Те же страны, которые не принадлежат к числу наиболее успешных стран с высшими показателями уровня жизни (к таким относится и Россия, которая уже достаточно послужила полигоном для экономических экспериментов), должны для начала хотя бы повторить их успех, а уже затем пытаться превзойти его. Если же они даже не смогут пройти по пути развитых демократий, то о каком лучшем результате может идти речь? Почему марксисты и их единомышленники берут из трудов Маркса не рациональные мысли (как та, согласно которой «страна, промышленно более развитая, показывает менее развитой стране лишь картину её собственного будущего»⁷²), а провальные на практике идеи об отказе от частной собственности и предпринимательства? В России в данный момент нужно, прежде всего, создать социальную демократию по европейскому образцу, а только потом, через годы, думать об экспериментах с собственностью (либо не думать). Такими рискованными и опасными экспериментами должны заниматься «хедлайнеры» среди социал-демократических государств. У Швеции не получилось, но российские демократические социалисты считают, что получится… у России! Однако на нашу страну пока что хватит экспериментов с формами собственности, на данном этапе нужно просто учиться лучшему у других, а не идти по «особому, избранному пути», как различные failed state.

В-одиннадцатых, мы перечислили только те проблемы, о которых нам известно. О скольки будущих проблемах нам ещё не известно? Очевидно, что такие схемы, как финансирование государством выкупа предприятия – это настоящий Клондайк для аферистов. Например, предприимчивые люди будут искать пути получить деньги для выкупа предприятия, после чего быстро обанкротить его и устроиться работать на другое предприятие — таким образом, они просто получат от государства очень большую единовременную выплату, а государство получит большой убыток. Другой пример — лица, осуществляющие распределение финансирования выкупа предприятий, смогут завысить цену выкупа, а разницу поделить с нужными людьми, что так же очень сильно ударит по общественному бюджету. Можно договориться о выкупе предприятий, существующих только на бумаге. Но подобных лазеек для обогащения за счёт общества может быть ещё много. Вообще на этом можно сделать огромные деньги и стать новыми олигархами. Ещё один пример – издание Milknews писало о несовершенстве российского законодательства в области кооперативов. Оно упоминало, что «в Швеции, например, распределение доходов кооператива чётко определено – все участники имеют один голос и один пай»⁶⁹, в России же действуют иные правила. На выработку адекватного законодательства в этой сфере уйдут годы.

Итог

Какие выводы следуют из всего вышесказанного? Во-первых, кооперативы, если они созданы с нуля работниками – это неплохо, но не настолько хорошо, чтобы переход к ним следовало форсировать. Нужно, скорее, обеспечить чётко регламентированную процедуру создания кооперативов, обеспечить для них простоту регистрации и ведения отчётности, а также донести до как можно большего количества людей информацию о том, как они создаются и как работают. Мы знаем из исследований, что на эффективность кооперативов влияет юридическая и деловая грамотность их работников. Подтверждается это и югославским опытом:

Эффективность самоуправления, безусловно, зависит от коллектива фирмы. Если люди будут энергичны и восторженны, оно будет, вероятно, иметь успех, если люди будут демотивированы или некомпетентны – вероятна неудача. Степень вовлечённости в дела фирмы, как было обнаружено, имела тенденцию к снижению с течением времени. А работники были более заняты проблемами, находившимися в их непосредственном поле зрения, нежели действительно стратегическими проблемами развития своих предприятий. Различия в уровне компетенции и креативности персонала предопределяли различия в результатах самоуправления для разных фирм⁵⁸.

Из этого следует, что допустимы меры информационно-просветительские, причём в массовом объёме, а также через облегчение ведения кооперативного хозяйства. Это реализуемо через следующие меры:

1. Внедрение в школьную программу блока с объяснением принципов работы кооперативов;
2. Создание федерального телеканала, принадлежащего национальной федерации кооперативов и рассказывающего о работе и проблемах кооперативов по всему миру, о методах повышения производительности, методах обеспечения справедливости распределения доходов и управления в кооперативах и т.д.;
3. Создание интернет-портала, позволяющего кооператорам найти партнёров для создания кооператива;
4. Упрощение регистрации и совершенствование законодательства в области, касающейся деятельности кооперативов;
5. Создание исследовательского центра, изучающего опыт организации кооперативов, проводящего соответствующие исследования и разрабатывающего наиболее эффективные модели управления кооперативами;
6. В случае России возможен переход нескольких крупных государственных СМИ на кооперативную форму по примеру Associated Press;
7. Провести открытый эксперимент с выкупом предприятий работниками. Выбрать от 10 до 300 предприятий среди тех, где: а) профсоюз сможет сформулировать план и устройство управления предприятием, б) работники подавляющим большинством поддержат переход предприятия в их коллективную собственность, в) собственник готов будет продать предприятие. Предоставить рабочим коллективам финансовую помощь в выкупе предприятия. Если эксперимент покажет, что через несколько лет функционирования предприятие улучшило экономические показатели и показатели благосостояния работников, в целом восполнив общественные расходы, возможно расширить его рамки и взять большее количество предприятий. И проводить расширение постепенно.

Второй вывод – не следует сразу, без подобных полностью открытых для критики и прессы (в том числе мировой) экспериментальных проверок, проводить перевод предприятий на коллективную форму собственности «сверху». На данный момент нельзя утверждать, будто бы кооперативы эффективнее акционерных предприятий. Нет у нас и объективных доказательств большего благосостояния работников кооперативов. В них тоже может наблюдаться достаточно проблем – запреты забастовок, неравенство. При этом то, что марксисты считают проблемой (например, работа по найму), в них также остаётся. То есть, смена форм собственности не решает проблем, их решает борьба рабочих. Практика показывает, что кооперативы – сложный инструмент, который требует высокого уровня вовлечённости и компетентности работников, чтобы быть эффективным. Также, далеко не все рабочие хотели бы работать по такой модели. Стоит ли государству проводить выкуп работниками предприятий, если смена формы собственности не даст экономике плюсов в развитии (при этом, если выкуп будет проведён с ошибками, последствия могут быть катастрофическими)? С точки зрения демократического социалиста стоит, так как одной из их ценностей является установление социализма. С точки зрения прогрессивного социал-демократа – не стоит, так как установление социализма в список его ценностей не входит, и формы собственности для него не важны, важно – приносят ли они улучшение уровня жизни.

Нет смысла вкладывать существенные средства в выкуп предприятий работниками (а на это потребуются существенные средства), когда вложенные средства дадут лучший эффект при вложениях в обрабатывающую промышленность, развитие гражданского общества (в том числе укрепление профсоюзов) или образование. Социал-демократам сначала нужно развить гражданское общество, наладить образование и промышленность, решить вопрос с системой налогообложения, и только по решении этих проблем думать о поддержке кооперативов. Нет смысла также и обеспечивать кооперативам налоговые льготы – между кооперативами и акционерными предприятиями должна быть обеспечена честная конкуренция с равными условиями, только так мы создадим среду, в которой более эффективная форма будет давать обществу больше производства. Мы не должны субсидировать создание именно кооперативов, тратить государственные бюджеты просто на то, чтобы не было бизнесменов. Это называется «назло маме отморожу уши». В нашей программе должно быть требование субсидий обрабатывающей промышленности и, если кооператив таковым является и подходит под наши требования, его субсидирование возможно. Но мы не должны отдавать ему предпочтение только потому, что это кооператив, предпочтение должно отдаваться тем предприятиям, которые будут эффективнее и при этом обеспечивают своим работникам лучшие условия.

Третий вывод. Участие работников предприятий в прибылях, управлении предприятием и владении частью акций – это вопрос отдельный. Всё это может быть эффективно. Для того, чтобы дать ответ на этот вопрос, необходимо отдельное исследование. В данной статье рассматриваются вопросы иного толка, а именно целесообразности перехода на кооперативную экономику и выкупа работниками предприятий при помощи государства.

Заниматься вкладами государственных средств в выкуп работниками предприятий и предоставлением льгот кооперативам должны демократические социалисты, это не дело социал-демократов. Иначе социал-демократы лишаются идентичности, занимаются тем, чем занимается или должно заниматься совершенно другое движение – демократические социалисты; они теряют именно своих потенциальных сторонников. Демократические социалисты и должны брать на себя риски за эксперименты с собственностью. Социал-демократы же должны реализовывать то, что точно работает и даст позитивный эффект, тем более что в современной России реализовывать придётся огромное количество преобразований.

Благодарим Артёма Кузнецова за помощь в написании статьи.

1. К. Маркс, Ф. Энгельс. Сочинения. Издание второе. Том 4. — 615 с. — М.: Государственное издательство политической литературы, 1955. — с. 438.
2. Коллективная собственность: основные понятия и термины // Finam.ru (www.finam.ru). 18 сентября 2005 года, 17:34. [Электронный ресурс]. URL: https://www.finam.ru/dictionary/wordf016D10002B/ (дата обращения: 13.12.2022).
3. В.Н. Додонов. Большой юридический словарь / В.Н. Додонов, В.Д. Ермаков, М.А. Крылова — 790 с. — М.: ИНФРА-М, 1998
4. Olga Prushinskaya. Worker Co-ops Show Significant Growth in Latest Survey Data // Fifty by Fifty (www.fiftybyfifty.org). 18 февраля 2020 года. [Электронный ресурс]. URL: https://www.fiftybyfifty.org/2020/02/worker-co-ops-show-significant-growth-in-latest-survey-data/ (дата обращения: 18.12.2022).
5. Timothy A. Tilton. Why don’t the swedish social democrats nationalize industry? Scandinavian Studies, Spring 1987, Vol. 59, No. 2, Rethinking the Welfare State (SPRING 1987), pp. 142-166
6. И.Н. Викторов. Экономическая демократия в Швеции (1970-1980-е) // Imagines mundi: альманах исследований всеобщей истории XVI—XX вв. — Сер. Альбионика. Вып. 1. — Екатеринбург: Изд-во Урал. ун-та, 2001. — с. 121-134.
7. Там же.
8. Ben Craig & John Pencavel, 1995. «Participation and Productiviy: A Comparison of Worker Cooperatives and Conventional Firms in the Plywood Industry», Brookings Papers on Economic Activity, Economic Studies Program, The Brookings Institution, vol. 26(1995 Micr), p. 158.
9. Ibid., p. 159.
10. J. Logue, J. Yates. Productivity in cooperatives and worker-owned enterprises. Ownership and participation. Make a difference! — Kent State University, Ohio Employee Ownership Center, 2005. — p. 54.
11. Georgeanne M. Artz, Younjun Kim. Business Ownership by Workers: Are Worker Cooperatives a Viable Option? // Iowa State University, Department of Economics. Working Paper No. 11020. November 2011 — p. 18.
12. F. Fakhfakh, V. Pérotin, M. Gago. Productivity, Capital and Labor in Labor-Managed and Conventional Firms // TEPP — Institute for Labor Studies and Public Policies, 2011. — p. 20.
13. J. Clemente, M. Díaz-Foncea, C. Marcuello, M. Sanso-Navarro. The Wage Gap between Cooperative and Capitalist Firms: Evidence from Spain. Annals of Public and Cooperative Economics, Vol. 83, Issue 3, pp. 337-356, 2012.
14. J. Pencavel, L. Pistaferri, F. Schivardi. (2006). Wages, Employment, and Capital in Capitalist and Worker-Owned Firms. ILR Review, 60(1), p. 23.
15. Ernest O’Boyle, Pankaj C. Patel, Erik Gonzalez-Mulé. (2016). Employee ownership and firm performance: a meta-analysis: Employee ownership: a meta-analysis. Human Resource Management Journal, 26(4). — p. 18.
16. A. D’Amato, G. Festa, A. Dhir and M. Rossi. (2022), «Cooperatives’ performance relative to investor-owned firms: a non-distorted approach for the wine sector», British Food Journal, Vol. 124 No. 13, pp. 35-52.
17. Дарон Аджемоглу. Социал-демократия лучше демократического социализма // Project Syndicate (www.project-syndicate.org). 17 февраля 2020 года. [Электронный ресурс]. URL: https://www.project-syndicate.org/commentary/social-democracy-beats-democratic-socialism-by-daron-acemoglu-2020-02/russian?barrier=accesspaylog (дата обращения: 15.10.2020).
18. Measuring the Size and Scope of the Cooperative Economy: Results of the 2014 Global Census on Co-operatives // United Nations (www.un.org). Апрель 2014 года. [Электронный ресурс]. URL: https://www.un.org/esa/socdev/documents/2014/coopsegm/grace.pdf (дата обращения: 18.12.2022).
19. Georgeanne M. Artz, Younjun Kim, 2011. «Business Ownership by Workers: Are Worker Cooperatives a Viable Option?», Iowa State University, Department of Economics. Working Paper No. 11020. November 2011. — p. 23.
20. Greg Brodsky. The 3 Reasons We Don’t See More Cooperatively Owned Businesses // Medium (medium.com). 29 июля 2020 года. [Электронный ресурс]. URL: https://medium.com/start-coop/the-3-reasons-we-dont-see-more-cooperatively-owned-businesses-e0172217e7ed (дата обращения: 06.01.2022).
21. А.Б. Тарушкин. Институциональная экономика. Учебное пособие. — 368 с. — СПб.: Питер, 2004. — с. 33.
22. Х. Лейбенстайн (1999). Аллокативная эффективность в сравнении с «X-эффективностью» // Вехи экономической мысли. Т. 2. Теория фирмы. СПб.: Экономическая школа, с. 432-447.
23. К.В. Островитянов, Д.Т. Шепилов, Л.А. Леонтьев, И.Д. Лаптев, И.И. Кузьминов, Л.М. Гатовский. Политическая экономия. Учебник. — 638 с. — М.: Государственно издательство политической литературы, 1954. — с. 15.
24. К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения. Издание второе. Т. 19. — 670 с. — М.: Государственное издательство политической литературы, 1961. — с. 404.
25. Philadelphia Co-op History // Philadelphia Area Cooperative Alliance (philadelphia.coop). [Электронный ресурс]. URL: https://philadelphia.coop/phillycoops/philacoophistory/ (дата обращения: 08.01.2022).
26. Г. Ханин. Самоуправление и коллективная собственность: панацея или великая иллюзия? Часть 2. История, мотивация и аргументация // Свободная мысаль (www.svom.inf). Август 2022 года. [Электронный ресурс]. URL: http://www.svom.info/entry/645-samoupravlenie-i-kollektivnaya-sobstvennost-panace/ (дата обращения: 06.01.2022).
27. А.С. Генкин. Успехи и провалы «югославского эксперимента» / А.С. Генкин // Историко-экономические исследования. — 2015. — Т. 16, № 3. — с. 502.
28. Estrin S. Yugoslavia: The Case of Self-Managing Market Socialism / S. Estrin // Journal of Economic Perspectives. — 1991. — Vol. 5, — no. 4. — P. 187-194.
29. Д. Травин. Европейская модернизация: В 2 кн. Кн. 2 / Д. Травин. О. Маргания. — 572 с. — М.: ООО «Издательство АСТ»; СПб: Terra Fantastica, 2004. — с. 236.
30. Е.В. Матонин. Иосип Броз Тито / Евгений Матонин. — 462 с. — М.: Молодая гвардия, 2012. — с. 422.
31. Liotta P. H. Paradigm Lost: Yugoslav Self-Management and the Economics of Disaster [Electronic resource] / P. H. Liotta // Balkanologie. — 2001. — Vol. 5, no. 1-2. — Access mode : http://balkanologie.revues.org/681
32. А.С. Генкин. Успехи и провалы «югославского эксперимента» / А.С. Генкин // Историко-экономические исследования. — 2015. — Т. 16, № 3. — с. 511.
33. Karadjis M. Yugoslav Market socialism: from heyday to collapse // http://mihalisk.blogspot.ru/2005/08/yugoslav-market-socialism-from-heyday.html (дата обращения: 03.03.2016).
34. А.С. Генкин. Успехи и провалы «югославского эксперимента» / А.С. Генкин // Историко-экономические исследования. — 2015. — Т. 16, № 3. — с. 508.
35. Миф левых о Мондрагоне: (Рабочий колхоз при капитализме): Материалы к учеб. семинарам Шк. трудовой демократии / Ракитская Галина Яковлевна; … Ин-т перспектив и проблем страны Рос. акад. естеств. наук. — 2-е изд. — М.: Шк. трудовой демократии при ИППС, 1998. — 26 с.; 21 см. — (Трудовая демократия; № 15).
36. А.В. Соболев, С.А. Хмелёв. Особенности и значение кооперативов в сельском хозяйстве // Научно-издательский центр ИНФРА-М (naukaru.ru). [Электронный ресурс]. URL: https://naukaru.ru/ru/nauka/article/44774/view (дата обращения: 06.01.2022).
37. R. Lovato. Could Co-Ops Solve Income Inequality? // The craftsmanship initiatives (craftsmanship.net). Лето 2020 года. [Электронный ресурс]. URL: https://craftsmanship.net/could-co-ops-solve-income-inequality/ (дата обращения: 06.01.2022).
38. Чартаев М. Союз собственников-совладельцев // Альтернативы. 1996. №2. – с. 86
39. Колганов А., Маляров О., Рудык Э. Каков потенциал системы Чартаева? Вместо послесловия. // Альтернативы. 1996. №2. – с. 89
40. Zanon: Es ley N° 2656 la expropiación de la fábrica // Neuquen informa (www.neuqueninforma.gob.ar). 27 сентебря 2012 года. [Электронный ресурс]. URL: https://www.neuqueninforma.gob.ar/zanon-es-ley-n-2656-la-expropiacion-de-la-fabrica/ (дата обращения: 06.01.2022).
41. Grave situación financiera de la cerámica Fasinpat // LM NEUQUEN (www.lmneuquen.com). 13 апреля 2013 года. [Электронный ресурс]. URL: https://www.lmneuquen.com/grave-situacion-financiera-la-ceramica-fasinpat-n61104 (дата обращения: 06.01.2022).
42. Fasinpat funciona al 20% por no acceder a créditos // LM NEUQUEN (www.lmneuquen.com). 1 марта 2014 года. [Электронный ресурс]. URL: https://www.lmneuquen.com/fasinpat-funciona-al-20-no-acceder-creditos-n216657 (дата обращения: 06.01.2022).
43. Fasinpat: 20 años de resistencia y gestión obrera en Neuquén // Antena Libre (www.antena-libre.com.ar). 1 декабря 2021 года. [Электронный ресурс]. URL: http://www.antena-libre.com.ar/2021/12/01/fasinpat-20-anos-de-resistencia-y-gestion-obrera-en-neuquen/ (дата обращения: 08.01.2022).
44. Кооператив «Чёрный»: как философы создали кофейню на социалистических идеалах // Вандерласт (wanderlust.wtf). [Электронный ресурс]. URL: https://wanderlust.wtf/cooperative-chernyi (дата обращения: 08.01.2022).
45. Красная зараза: Новые кооператоры против капитализма // The Village (www.the-village.ru). 23 октября 2013 года. [Электронный ресурс]. URL: https://www.the-village.ru/business/experiment/152747-co-ops-are-the-new-black (дата обращения: 08.01.2022).
46. Есть работа! Ищем человека к нам на производство… // Кооператив Чёрный (vk.com). 27 августа 2021 года. [Электронный ресурс]. URL: https://vk.com/wall-53745983_4039 (дата обращения: 08.01.2022).
47. Г. Ракитская. Миф левых о Мондрагоне // Saint-Juste (saint-juste.narod.ru). [Электронный ресурс]. URL: http://saint-juste.narod.ru/mondragon.html (дата обращения: 06.01.2022).
48. Nancy L. Perry, Here Come Richer, Riskier Pay Plans, Fortune, December 19, 1988, pp. 50-58.
49. All Eyes on Du Pont’s Incentive Pay Plan, Wall Street Journal, December 5, 1988, p. A-1.
50. Table 7. Survival of private sector establishments by opening year // U.S. Bureau of Labor Statistics (www.bls.gov). [Электронный ресурс]. URL: https://www.bls.gov/bdm/us_age_naics_00_table7.txt (дата обращения: 08.01.2022).
51. Россияне назвали главные факторы при выборе новой работы // РИА Новости (ria.ru). 21 марта 2022 года, 04:07. [Электронный ресурс]. URL: https://ria.ru/20220321/rabota-1779193822.html (дата обращения: 08.01.2022).
52. Опрос: большинство россиян в пандемию предпочли работу по найму своему бизнесу // ТАСС (tass.ru). [Электронный ресурс]. URL: https://tass.ru/obschestvo/12832339 (дата обращения: 06.01.2022).
53. Что лучше: работать на себя или по найму? // Тинькоф журнал (journal.tinkoff.ru). 22 февраля 2022 года. [Электронный ресурс]. URL: https://journal.tinkoff.ru/discuss/naem-ili-na-sebya/ (дата обращения: 06.01.2022).
54. Д. Травин. Великие реформаторы. Иосип Броз Тито. В поисках третьего пути // Дело (www.idelo.ru). 6 декабря 2008 года. [Электронный ресурс]. URL: http://www.idelo.ru/527/22.html (дата обращения: 06.01.2022).
55. А.С. Генкин. Успехи и провалы «югославского эксперимента» / А.С. Генкин // Историко-экономические исследования. — 2015. — Т. 16, № 3. — с. 505.
56. Sirc L. The Yugoslav Economy under Self-management. N.Y., 1979 — p. 44.
57. Д. Травин. Европейская модернизация: В 2 кн. Кн. 2 / Д. Травин. О. Маргания. — 572 с. — М.: ООО «Издательство АСТ»; СПб: Terra Fantastica, 2004. — с. 233-234.
58. А.С. Генкин. Успехи и провалы «югославского эксперимента» / А.С. Генкин // Историко-экономические исследования. — 2015. — Т. 16, № 3. — с. 504.
59. А.С. Генкин. Успехи и провалы «югославского эксперимента» / А.С. Генкин // Историко-экономические исследования. — 2015. — Т. 16, № 3. — с. 503-504.
60. Часть акций «Норникеля» перейдут его сотрудникам // ТАСС (tass.ru). 17 сентября 2022 года, 16:56. [Электронный ресурс]. URL: https://tass.ru/ekonomika/15784761 (дата обращения: 06.01.2022).
61. 2019 European election results // European Parliament (www.europarl.europa.eu). 02 июля 2019 года, 10:00. [Электронный ресурс]. URL: https://www.europarl.europa.eu/election-results-2019/en/tools/widget-country/2019-2024/ (дата обращения: 08.01.2022).
62. Zukin S. Self-Management and Socialization // Yugoslavia in the 1980s. London, 1985. – p.91
63. Ben Craig & John Pencavel, 1995. «Participation and Productiviy: A Comparison of Worker Cooperatives and Conventional Firms in the Plywood Industry», Brookings Papers on Economic Activity, Economic Studies Program, The Brookings Institution, vol. 26(1995 Micr), p. 159-160.
64. C. Monoz. All in this together // The Economist (www.economist.com). 29 марта 2009 года. [Электронный ресурс]. URL: https://www.economist.com/business/2009/03/26/all-in-this-together (дата обращения: 07.01.2022).
65. П.С. Лемещенко. Развивающаяся фирма: междисциплинарные рамки анализа // Научные труды Донецкого национального технического университета. Серия Экон. – Донецк, 2013. – С. 197-210 (1 п.л.).
66. Who knows the secret formula of Coca-Cola? // Coca-Cola Great Britain (www.coca-cola.co.uk). 10 января 2020 года. [Электронный ресурс]. URL: https://www.coca-cola.co.uk/our-business/faqs/who-knows-the-secret-formula-of-coca-cola (дата обращения: 08.01.2022).
67. А.К. Куракин, Т. Гусаков. Сельскохозяйственная кооперация в России и за рубежом // Агро Инвестор (www.agroinvestor.ru). 25 января 2018 года. [Электронный ресурс]. URL: https://www.agroinvestor.ru/opinion/article/29287-selskokhozyaystvennaya-kooperatsiya-v-rossii/ (дата обращения: 07.01.2022).
68. С.Ю. Барсукова. Приоритетный национальный проект «Развитие АПК»: идея и реализация // Публикации ВШЭ (publications.hse.ru). [Электронный ресурс]. URL: https://publications.hse.ru/pubs/share/folder/06ss13f8j3/62649125.pdf (дата обращения: 08.01.2022).
69. Артём Фальчев. 5 проблем кооперации: почему мы не можем построить российское Valio? // Milknews (milknews.ru). [Электронный ресурс]. URL: https://milknews.ru/longridy/5-problem-kooperacii.html (дата обращения: 08.01.2022).
70. А. Куракин, О. Виссер. Помогут ли сельхозкооперативы накормить горожан // Научно-образовательный портал IQ (iq.hse.ru). [Электронный ресурс]. URL: https://iq.hse.ru/news/205783953.html (дата обращения: 08.01.2022).
71. К.В. Александрова. Развитие кооперации в России // Молодой учёный (moluch.ru). 18 декабря 2014 года. [Электронный ресурс]. URL: https://moluch.ru/archive/80/14539/ (дата обращения: 07.01.2022).
72. К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения. Издание второе. Том 23. — 907 с. — М.: Государственное издательство политической литературы, 1960. — с. 9-10.